И... вот тут появляешься ты. Прости, что солгал тебе. Ты сильная, умная, пылкая женщина, и в другой жизни, я уверен, мы были бы отличными союзниками. Ты так похожа на Магду, что, сидя напротив тебя на том интервью, я почувствовал себя очень неловко.
Прошу тебя выполнить работу, для которой я тебя нанял. Я открыл счет в банке на острове и оставил там достаточно денег, чтобы ты была более чем в порядке с этого момента и до лета. Позаботься о моих детях. Учи их. Заботься о них. Утешай их. Если ты слишком зла, чтобы сделать это для меня, то, пожалуйста, сделай это для моей жены. Коннор и Эми были ее Солнцем и Луной. Она была милой, доброй, замечательной женщиной, и как бы сильно я ее сейчас ни подводил, я был полон решимости позаботиться о том, чтобы кто-то столь же замечательный, как она, охранял детей, пока их дядя не согласится забрать их себе.
На случай, если ты все еще не знаешь, у меня есть брат, Салли. Мы с Салли не разговаривали семь лет, но правда в том, что он все еще мой самый близкий друг. Рано или поздно он заберет детей, Офелия. Возможно, его просто нужно подтолкнуть в нужном направлении. Я полностью уверен в твоей способности заставить его понять смысл происходящего.
Вместе с этим письмом на моем столе ты найдешь кожаный дневник. Прочитай его. Он многое объяснит.
Ронан.
P. S. когда он будет готов, отдай Салли медаль.
Отлично. Итак, Ронан не только хотел, чтобы я взяла на себя роль матери, отца и иногда учителя для его детей, он хотел, чтобы убедила его брата, с которым он не общался, принять эту роль после меня? Мы с Ронаном почти не общались. Как за такой короткий промежуток времени, он мог решить, что я способна выполнить эту монументальную задачу, остается загадкой. Черт возьми. Поговорим о невыполнимых задачах. Он знал, что просить об этом одного, незнакомого человека — это слишком. Должен был знать.
Уже довольно поздно. Я должна была бы устать от того, что встала так рано, и от событий, которые произошли вскоре после этого, но вместо этого мой мозг переполнен. Слишком много адреналина циркулирует по моему телу, зажигая синапсы, заставляя мышцы прыгать и дергаться сами по себе. Я собираюсь прочесть этот проклятый дневник. Прочту его от корки до корки, и если там не окажется чего-то ужасного, то я прокляну имя Ронана Флетчера за то, что он сделал.
Встав, спешу обратно в его кабинет, двигаясь так быстро, как только могу — не хочу оставаться в этой ужасной комнате ни на секунду дольше, чем необходимо — но мой взгляд так и не останавливается на дневнике. В ту же секунду, как вхожу в дверь, подняв взгляд, вижу его. Он стоит там, по другую сторону окна. Наши взгляды встречаются, и я вижу шок на его лице. Всего несколько часов назад я стояла снаружи, ноги в грязи, сердце колотилось в груди, наблюдая, как он раскачивается взад и вперед под потолком. Теперь мы поменялись ролями: он бледен, как полотно, волосы падают на глаза, он смотрит на меня сквозь стекло, а я покачиваюсь в кабинете, едва удерживаясь, чтобы ноги не подкосились.