украдкой от испугу.
Прошли наверно, пол пути,
Я взмок от напряжения,
И страх повисшей тишины
Нам сковывал движения.
Ещё квартал и мы дошли,
Я вновь увижу маму,
Уже вокзал, видать вдали
Фасада панораму.
Отец в момент замедлил шаг,
И я за ним попутно,
Мы лихо сделали зигзаг,
А дальше все – минутно.
Нам крикнул кто-то: «Эй, жиды.»
И свистнул что есть силы,
Услышал топот чехарды,
Бежали к нам громилы.
Отец хотел достать медаль
И показать бегущим,
У одного сверкнула сталь
Ударил он секущим,
Прошёлся лезвием легко,
Как будто вскрыл конверты,
Отец охрип так тяжело,
Успел сказать лишь: «Черти».
Я кинулся в преграду им,
Закрыв собою папу,
А он упал, упал глухим
И испустил лишь храпу.
Я заорал и прыгнул в миг
На тучного, что с финкой,
Его удар меня настиг,
В живот пришёл ботинком.
От боли скрючило меня,
И я назад подался,
Пригнулся, шёпотом стоня,
Упал, не удержался,
Я смутно помню: как и что,
Мне не было тут дела,
Я плакал за отца моего,
При виде его тела.
Ещё ударов получил:
В лицо, живот и спину,
Последний – в нос меня добил
И отключил от миру.
Потом сознание потерял
И долго был в отключке,
Распластанным как труп лежал,
Во всей этой толкучке.
Пришёл в себя, уже светло,
Да солнце ярко слепит,
Пока я спал, оно взошло
И стекла в окнах треплет.
Я смог привстать и посмотреть
Как там отец, живой ли,
Его не смог я лицезреть,
А только лужу крови.
Наверно, выжил он в ночи,
Но почему оставил?
Возможно, эти увели?
Я факты сопоставил.
Лишь осмотревшись, понял я,
Дела мои не очень,
Возможно, сломана нога,
И нос мой кровоточит.
Но для меня все ерунда,
Тут цель сейчас не эта,
Я громко начал звать отца,
Ведь нет его и следа.
Кричал, как мог, что было сил,
Орал, как звонкий сокол,
Прохожего о нем спросил,
А тот подался боком.
И я со страху зарыдал,
За что такое с нами,
Куда отец же мой пропал,
Залился я слезами.
Рёву и страшно за него,
Убили эти твари,
Ведь он ни сделал ничего,
А на отца – сафари.
Рыдал, и боль во всей груди,
Нога болит истошно,
Но понял, надо мне идти,
Сидеть тут безнадежно.
А люди ходят, кто куда,
Меня не замечая,
Как будто я тут «пустота»,
И не сижу страдая.
Но чуть поодаль я поймал,
Глаза кривой старушки.
Она сказала, чтоб я встал,
Иначе я в ловушке.
Я ей ответил: «Не могу,
Нога, не опереться».
Она сказала: «Помогу,
Ты должен притерпеться».
Я попытался чуть привстать,
Упор сделал на бабку,
Больную ногу подгибать
Пришлось мне для порядку.
Мы захромали прочь долой,
От слов ее печально,
Она сказала, что домой
Нельзя мне изначально,
Что безопасней у неё
И мне она поможет,
Что дома ждёт меня зверьё,
Способно изничтожить.
Спросила имя: «Как зовут?»,
И я ответил: «Эдик».
«Ты знай, сынок, что изведут