За фюрера портретик,
Настали жуткие деньки
Для вашего народа,
Вас истребят не по-людски
Всех до седьмого рода.
Я слушал и хромал за ней,
Не понимая толком.
Кому нужна гора смертей?
Кто выбрал своим долгом?
Убить отца? и гнать людей,
Что жили по соседству,
Они нас знали как друзей,
Ведь мы росли тут с детства.
Я думал, как же там семья,
Что на вокзале ждала.
Не пали так же от зверья?
Расправа не застала?
И как сказать им: «Нет отца!»
Что умер он мгновенно,
Про тот удар от подлеца,
И тело его тленно.
Пока я думал, мы дошли
До дома, что был ветхим,
Вокзал остался позади
Хоть он и был заветным.
Старушка помогла зайти
И подвела к кровати,
Больную ногу занести,
Улёгся я, так кстати.
Уснул, наверно, я в момент,
Иль потерял сознание,
Забыв ночной свой инцидент,
Отцовское скитание.
Очнулся от горячих рук,
Что обтирали ногу,
Она болела как недуг,
Дарящий мне тревогу.
Смотрю, а бабушка сидит,
Склонившись надо мною,
Читает что-то на иврит,
Чуть шевеля губою.
Увидя, я уже не сплю,
Она мне улыбнулась
«Давай тебя я покормлю«:
Старушка потянулась,
Взяла тарелку, в ней был суп,
Из рыбы, чуть горячий,
И ложечка касалась губ,
Я ел его лежачий.
Откушав бабкиной ухи,
Я задал ей вопросы:
Какие у отца грехи?
И кто эти разносы?
Где его труп? И как хранить?
Поможет встретить маму?
Когда закончат все громить?
И как пресечь сею драму?
Старуха слушала меня,
Но только лишь кивала ,
Под нос себе что-то бубня,
Ответов не давала.
Привстала и ушла совсем
Вопросов еще много,
И кто она, спасла зачем?
Добра ко мне иль строга?
Что ждать? Как быть? Куда идти?
Да и смогу я это?
Убьют те звери на пути?
Сживут меня со света?
Закрыл глаза и задремал,
Лишь боль в ноге гудела,
Стреляя вспышкой, как сигнал,
Потряхивая тело.
Проспал прилично, долго спал,
Открыл глаза, тут стуки.
Стучали сильно, наповал,
раскатистые звуки.
Старушка слышу, отперла,
Впустила голосивших,
На диалог их завела,
Гостей тех посетивших.
Я слышал краем уха их,
Вопросы задавали:
«Что нет ли в доме тут чужих?
Кого с дороги брали?»
«Где тот юнец? Кто он такой?»
Она сказала: «Внучек»
Что он лежит давно больной
И не ведёт отлучек.
Они прошлись, зашли ко мне,
Мое спросили имя,
Заерзал я на простыне,
От взгляда – нелюдима.
«Я – Клаус»: выдал имя им,
Один аж, пошатнулся:
«А документом подтвердим?»
К старушке оглянулся.
А бабка, зная наперед
Такие повороты,
Сказала: «Позже принесёт,
Документы с работы».
Что подработка у неё,
И там она забыла,
Что уже старая бабьё,
Улыбку расстелила.
Тот говорящий закачал
большою головою:
«Ты принеси, чтобы я знал,
А то я вам устрою!»
«А что с ногой?» – спросил меня
И тут я растерялся,
Старушка тему оценя,
Сказала: «Он подрался».