Бросок не причинил Мамашке видимого вреда. Изящно приземлившись, она удалилась. И больше не появлялась, чему я был только рад. Мои три кота, кажется, тоже по ней не скучали. Через месяц приехали хозяева, и мы всей компанией встречали их на пороге. «А где наша кошечка?» – спросил Пётр. «Да загуляла, уже дня два не появляется», – ответил я. И тут в моё лицо влетел царапающийся и орущий комок. Когда Петру удалось оттащить его, сквозь заливавшую глаза кровь я вначале не поверил своим глазам. Это был Беляш, мой любимец! Кот был совершенно не похож на себя: всегда такой ласковый и игривый, он неистово вырывался и злобно шипел на меня. Хозяин завернул Беляша в полотенце, засунул в старую кошачью переноску и сказал, что немедленно отвезёт его проверить на бешенство и сразу же сообщит мне результат.
Они уехали. Днём я вынес оставшимся двум котам их обед – они спокойно поели. Потом позвонил Пётр, сказал, что Беляш совершенно здоров, но они оставили его в кошачьем приюте, «на усыновление». Котик совершенно успокоился, игрив и ласков, как всегда – новые хозяева его полюбят, а они с Машей приедут на дачу через несколько дней, на выходные; тогда и поговорим подробнее. Но я решил не дожидаться их приезда: книгу я дописал, и ремонт дома тоже закончился, как сообщил мне по мобильнику сосед. Пора было возвращаться в город, но я решил задержаться на пару дней, чтобы немного затянулись шрамы, оставленные когтями предателя Беляша. «Тоже мне, Кот-обличитель!» – с обидой и гневом думал я, не зная, что самое страшное ещё впереди.
Перед сном я обычно гуляю по круговой дороге, опоясывающей посёлок. С обеих сторон этой заасфальтированной дороги, известной как «круг», расположены такие же дачные участки, и многие их обитатели тоже выходят на вечерний променад. Обычно по двое-трое, с детьми и собаками. Посёлок элитный, и никто друг другу не мешает и не шумит, даже собаки ведут себя тихо и дружелюбно – все культурно наслаждаются загородной жизнью. Но в тот проклятый день вечернее благолепие было нарушено. Мною.
Я накинул куртку (вечерами становилось уже прохладно), вышел на террасу дома, прикрыл тяжёлую входную дверь и уже повернул ключ на один оборот, когда спиной почувствовал опасность: будто холодной водой окатило. Резко обернувшись, я увидел внизу, на тёмной дорожке, ведущей к калитке, горели три (!) пары глаз. Меня поразило не это – фосфоресценцию кошачьих глаз в темноте я уже наблюдал, и не однажды, и даже не их количество (напомню, котов оставалось только двое), а цвет одной пары – не обычный синевато-зелёный, а тёмно-красный. Не могу объяснить почему, но ужас обуял меня, и я, обогнув глаза, помчался к калитке – к людям, к свету фонарей на «круге». Сзади раздался истошный кошачий визг, и я не стал отпирать калитку – просто взлетел на забор и свалился снаружи.