Сама же Есения старалась не принимать близко к сердцу тяжёлые истории подопечных и ни к кому не привязываться. И дело тут было не в душевной чёрствости или отсутствии эмпатии. Наоборот, за крепкими внутренними стенами пряталась нежная и ранимая душа, сильно пострадавшая много лет назад. И с тех пор, сполна хлебнув предательства близких людей, Есения возвела вокруг себя эти стены и тщательно охраняла личные границы от сильных эмоций и привязанностей. Она спрятала болезненные воспоминания так глубоко, как только смогла, и усилием сознания удерживала их где-то на задворках, не позволяя влиять на свою жизнь. Но тяжёлый отпечаток от произошедшего всё-таки остался и потому Есения, окончив с отличием медицинский колледж и узнав о существовании центра помощи жертвам насилия, добровольно пришла в него, чтобы работать с женщинами и детьми.
Мужчин в свою жизнь девушка не пускала и даже не планировала с кем-то сближаться. Общалась только по необходимости и всегда пресекала все намёки на лёгкий флирт. В дружном разновозрастном коллективе городской клинической больницы, где трудилась Есения Орлова, все представители мужского пола давно окрестили симпатичную молодую медсестру сухарём и даже негласно спорили, как скоро очередной любвеобильный интерн получит от ворот поворот.
*
Есения торопливо шла по пустому в этот поздний час полутёмному коридору. За многочисленными дверями спали обитатели дома надежды и Есения удовлетворённо улыбнулась. Тишина — это хорошо. Значит всё в порядке, подопечные здоровы и спокойны.
Мягко ступая удобными слипонами по упругому напольному покрытию, Есения прошла мимо общей зоны отдыха с уютными диванами, журнальными столиками и стеллажами с настольными играми, и свернула в правое ответвление коридора, чтобы пройти мимо кухни к лестнице на первый этаж. За полупрозрачной дверью в пищеблок горел свет и двигалась чья-то тень. Есения нажала на ручку и заглянула в комнату.
— Есения Владимировна, мы вас разбудили? — молодая женщина нервно вскочила с табурета, прижимая к груди хнычущего младенца.
— Нет-нет, Верочка, всё в порядке. Я просто шла мимо. Никак не уснёт? — кивнула головой на недовольного ребёнка.
— После обезболивающего поспал час и опять по-новой, — вздохнула молодая мама и покачала малыша на руках.
— Ну ничего, Вер. Это период такой. Все дети на зубки капризничают. Больше обезболивающего пока нельзя. Если через два-три часа так и не заснёт — придётся дать, а пока качай.
Вера вымученно улыбнулась и уселась на диван кухонного уголка. Закрыла глаза и замурлыкала колыбельную, поглаживая сына по спинке.