— Да так, ничего.
Значит выход один. Звонить Даниеляну старшему. На ходу придумаю отмазку, на крайний случай.
Тигран отвечает не сразу. Каждый затяжной гудок бьет по нервам. Давай же, подними трубку.
И он поднимает. Вот только ведет себя совсем не так, как я ожидал.
— Да!
Короткое и ледяное. Даниелян никогда не говорил таким тоном. Напрягаюсь.
— Вечер добрый, Тигран.
— Давай без лишних фамильярностей! Я тебе не Тигран, а Тигран Арманович!
Челюсти сжимаются. Вспышкой приходит осознание. Он в курсе всего. Значит, больше ходить вокруг да около нет смысла.
— Где Мариам?
— Это не твое дело! Моя дочь там, где и должна быть! Чтобы больше не смел к ней приближаться! Втерся в доверие, гаденыш. Чуть жизнь ей не испоганил! Я-то думал, искренне помогаешь, а ты плату моей дочерью решил взять?
— Да к черту вашу плату. Деньги можете себе оставить, а мне Мариам нужна. Давайте встретимся, я все объясню.
Говорить спокойно не удается. Цежу сквозь зубы. Сердце колотится отбойным молотком, проламывая ребра.
— Не нужны мне твои объяснения. Я верну все до последней копейки! Не хочу быть должным такому ублюдку. А про Мариам забудь. Она сделала свой выбор. Через два месяца у нее свадьба. Или ты думал, что дочка окажется дурой легкомысленной и предпочтет тебе семью?
Последний вопрос я не слышу. В уши густой туман забивается. Звонок сбрасывается, а я еще несколько секунд пялюсь на экран, переваривая услышанное. Что она сделала? На автомате снова набираю ее номер, но в ответ только безжалостные гудки лупят под дых. Нет, этого не может быть. Мариам не могла! В памяти всплывают кукольные глаза, заглядывающие в мое лицо с доверием и трепетной любовью… Последний месяц был сказкой для нас. Забив на то, что приходится прятаться мы брали от каждой встречи максимум… Почти максимум, но я ждал. Уверенно и преданно ждал, когда она наберется смелости. Неужели, она так просто сдалась? Отвернулась от нас? От меня…
Какое-то шестое чувство, используя жалкую последнюю попытку, стучится в подсознании. А что если Мариам заставили уехать, и именно поэтому со мной говорил Даниелян старший, а не она сама? Бред конечно, но все же. Зная ее родню, они могли. Тогда все иначе, и я просто украду мою девочку к чертовой матери, и больше они дочку не увидят!
И словно ответом на мой вопрос в руке оживает мобильный. Четыре буквы имени друга загораются на экране.
— Да?
— Ты, бл*дь, охренел?
Судя по лестному обращению, Дава уже в курсе… Папаша, наверное, только что позвонил.
— И тебе здорова. Почему же сразу охренел?
— Демьян, как ты мог? Ты же мне как друг был, брат почти! — голос Давида пропитан почти таким же презрением, как и у его сородича. Значит, и этот ни черта он не поймет.