Что ж, тем лучше, если мое временное жилище будет окружено колючками. Это точно отобьёт охоту у незваных гостей заглядывать ко мне.
— Ну, все, котик, мне пора! — щебечет в трубке Настя, а я рассеянно киваю, совсем забыв, что она не может меня видеть. — Значит так — звони, пиши, и вечером жду тебя по видео-связи. Я хочу своими глазами увидеть, какую конфетку Вэл сделал из этого промышленного говна!
— Вот спасибо, подбодрила — снова смеюсь я. — Ладно, до вечера. Позвоню и покажу тебе все лучшим образом. Предупреждаю сразу — буду пьяная.
— А то я тебя такой не видела! — смеется Настя. — Все, Поль, отключаюсь! Срочный клиент на линии и как всегда — полный придурок. Пока-пока, до вечера!
Со вздохом жму на кнопку отбоя и делаю первый шаг в это чертово поле. Все пятнадцать минут, пока я бреду по нему, приподняв чемодан, чтобы пощадить его и без того расшатанные колеса, я думаю об одном. Ученые занимаются глупостями, пытаясь найти доказательства существования различных вселенных. Мой последний звонок был совершенно из другой реальности. Какое ещё нужно доказательство существования параллельных миров, которые никогда не пересекутся?
Наконец, я вижу на горизонте мое жилище — издалека оно напоминает то ли башню, то ли полуразрушенный замок. На самом деле, это старая котельная, пришедшая в запустение. Когда мы увидели ее первый раз на спутниковых снимках, я влюбилась в это кирпичное чудовище с первого взгляда. Полгода назад поле, через которое мне пришлось пробираться, было засыпано снегом, а сразу за котельной находилась большая промышленная зона завода, который не работал уже лет тридцать.
Это то, что надо, тут же решила я. Тем более, к этому неприступному замку был и другой подъезд, вот только заходить нужно было с противоположной части города, а не с той, откуда пешком шла я, проклиная всё на свете.
Ну да ничего. По крайней мере, проблем с выходом в город у меня не будет. А когда придётся снова ехать в управление, возьму такси. И пусть хоть один водитель попробует что-то пикнуть против.
Настя оказалась права. Как только я открываю дверь с громко лязгающим тяжёлым замком (один он обошёлся нам дороже, чем мебель, которой мы решили заставить пространство) я тут же забываю о том, что остаётся за стенами.
— О господи, — говорю я, роняя чемодан, который решает взбрыкнуть напоследок и пускает большую трещину по пластмассовый крышке. — Господи, какой свет. Спасибо тебе!
Подбегаю к огромным арочным окнам, в слегка закоптившееся от времени и промышленных выбросов стекло которых льётся рассеянное свечение с улицы, подмигиваю небу и поднимаю большой палец вверх. Что бы там ни говорили представители всех религий, я точно знаю — бог есть художник, а весь наш мир — его самая крутая инсталляция. И я с удовольствием ловлю ее в объектив, признаваясь в любви к его творениям. Поэтому мне легко общаться с богом, я считаю его своим другом. Ну какая творческая душа не поймёт другую творческую душу?