Гордас целовал макушку разволновавшейся подруги, обнимал ее, желая успокоить, и даже усаживал на колени, словно несмышленое дитя для долгого разговора.
— Что ты говоришь, опомнись, роза песков! Да стоит мне поднять на тебя руку, я лишусь пальцев на ней, а если кто-то решит добиться от тебя покорности плетью, минуты не пройдет, как твой верблюд уволочет его привязанным за собой - подыхать в степи.
Польщенная Ахиль звонко смеялась, жарко обвивая руками плечи Гордаса.
— Тебе я готова повиноваться, мой барс, – только тебе!
— Я не могу остаться... ты знаешь.
— Но почему? Это не запрещают ваши обычаи, в каждом кочевье есть люди с далекого побережья. Некоторые доживают здесь последние дни в мире и благоденствии, окруженные любящими родными. Некоторые имеют сразу двух жен, я соглашусь и на это, меня же ты сделаешь старшей. Подумай, Гор…
— Невозможно.
Ахиль метнулась на середину шатра и скинула верхнюю рубашку, оставшись в нагрудной повязке и красных штанишках. Вокруг пояса стройной красавицы звенели серебряные бляшки вперемешку с подвесками в виде ромбов. Изгибаясь, словно змея, она прошла вокруг очага и бросила на прогоревшие угли щепотку истолченной в порошок травы. Терпкий сизоватый дымок защекотал ноздри, заставляя кровавым рекам ускорить свой бег в недрах живой плоти.
— Смотри лучше, мужчина! - надменно и в то же время чуточку игриво провозгласила Ахиль. - Разве я не достаточно хороша для тебя? Какой ты нашел изъян в моем теле? Или бедра мои не достаточно округлы для того, чтобы укачать тебя, как в лодье? Разве груди мои не ложатся сами в твои руки, как созревшие ароматные дыни? Чего тебе еще искать среди высоких гор и седых ледников, где ждет лишь горе и одиночество. Вспомни, как ты шел ко мне по растрескавшейся от жары сухой глине, а моя корзина всегда будет полна едой и питьем для тебя. Дай мне одну эту ночь и рожу тебе сына, который повторит тебя во всем.
— Я обещал вернуться. Соня меня ждет.
Ахиль прильнула к коленям Гордаса, а потом скользнула ниже и осыпала поцелуями его босые ноги.
— Останься со мной, желанный мой, единственный для меня мужчина. Я каждый день буду мыть твои ступни козьим молоком и вытирать шелком своих волос. Ласки мои вернут радость этим синим очам, губы твои станут красны от любви. А любить я буду тебя так, что ты забудешь, где земля и где небо… Та, другая, никогда не оценит тебя так, как я, другая начнет торговаться, я уже вижу ее – она слабая и трусливая женщина, очень чужая тебе, ты еще не познал ее суть. Поверь мне, я умею видеть глазами сокола - видеть выше скал и глубже моря, о котором ты столько мне говорил.