– Что ж с тобой, девонька, делать! Съесть тебя, что ли?
Оленька посмотрела в колодец.
– Да шучу я, шучу! Что ж ты пугливая какая!
Бабушка Настя наполнила вёдра, и вместе они донесли их до дома. Оленька – в ярком жёлтом пуховике, зелёной с помпоном шапочке и замшевых коричневых сапожках. Баба Настя – в болотного цвета платке, фуфайке и валенках.
К ужину дед проснулся.
Ели молча.
Глядя на Оленьку, жадно глотающую обжигающие, только из печки кислые щи, баба Настя спросила:
– Ты, девонька, хоть понимаешь, как тебе повезло-то? Ничему-то вас жизнь не учит!
Оленька промолчала.
Когда бабушка Настя снова ушла куда-то, подобревший после обеда дед лукаво спросил Оленьку:
– Совсем ничего не помнишь?
Оленька виновато улыбнулась.
Дед достал из-под круглой сахарницы сложенный вдвое листок в клеточку, протянул его Оленьке.
Это была записка:
«Бабулечка, знаю, ты всё равно выпытаешь, так что признаюсь сама. Я сломала ногу. Не переживай, перелом незначительный (говорю тебе как доктор). Отдай Славке (это такой славный мальчик, который привезёт вам Оленьку) мою сумочку. Там паспорт и полис для больницы. Вы только не волнуйтесь! Олю берегите. 26-го нам уезжать. Генка отвезёт её в город. Попробую вырваться. Позвоню как смогу. Бабулечка, ты уж прикрой меня перед дедом и прости. Целую тебя. Твоя Катя».
Как Катя сломала ногу, дед не знал, но, как говорится, «если столько пить, немудрено». Оленьку доставил домой этот самый Славка, повезло ещё, что «парень приличный оказался и не воспользовался, как говорится».
Оленька опустила глаза.
И вдруг вспомнила, что у неё был сотовый. Толку, конечно, мало, связь здесь ловила через пень-колоду и то не везде, ближайшее место – около будки с Набатом, недалеко от бани. Оттуда и пыталась Оленька дозвониться до мамы в первый день со своего, как говорила Катя, доисторического аппарата. И если бы Катя, видя её отчаяние, не дала бы ей тогда своего телефона, не знала бы Оленька, что и делать.
Только не было теперь Кати рядом. И телефона Оленькиного тоже нигде не оказалось. В кармане куртки лежал только какой-то клочок бумаги. Она помнила, что брала телефон с собой.
Блин. Неужели она его там забыла?
– Дедушка Лёня, у вас телефон есть?
– На кой он мне? У бабки вон есть, Катька подарила.
– А где она?
– Да шут её знает.
Оля накинула куртку и выбежала на улицу.
Снег больше не шёл. Свет горел в одном окне, и Оленька подумала, что не знает, кто живёт за стенами этих домов. Ей срочно надо было позвонить Кате. Она не может здесь оставаться. Поедет в город, будет жить в больнице. Хоть на полу, лишь бы с Катей.