– Прости меня, Хола… – он обнял свою возлюбленную здоровой рукой. – Больше всего я боялся больше не увидеть тебя. Спасибо, что ухаживала за мной. Можешь теперь вернуть Ашсахе нож.
– Ты… ты всё знаешь?
– Я чувствую запах ножа под лежанкой, – он поморщился от боли. – Мне надо в помывочную.
– Тебе ещё рано вставать…
– Надо в туалет. И помыться, – и он ползком, через каждые полметра делая передышку, добрался до цели.
После помывки у Хастада хватило сил выпить миску бульона, после чего он буквально свалился на лежанку без чувств.
Оля, счастливая уже от того, что великан жив, не удержалась и погладила Хастада по голове, а затем прислонилась щекой к его здоровой щеке.
Хастад лежал, совершенно не похожий на себя. Левая чисть лица всё ещё опухшая и потемневшая от гематом, на обеих губах застывшие кровоподтёки, над правым ухом по-прежнему большая опухоль, от которой кожа на черепе лице туго натянулась.
«Бедняга, – жалела его Оля. – Представляю, как ему больно…»
***
Плащ и штаны великана, и без того штопаные-перештопанные, пришли в негодность. В драках они изорвались и истёрлись.
Хастад, ещё толком не оправившийся от травм, сел за шитьё. Он достал откуда-то из-под пола шкуру своего сородича и принялся кроить.
– Давай, я помогу тебе? – предложила Оля.
– Нет. Кожа толстая. Тяжело прокалывать.
– А у тебя рука сломана, – напомнила Оля. – Как же ты будешь шить одной рукой? Давай я всё сделаю.
– Нет! – твёрдо отказал он.
– По-твоему, я совсем белоручка? – обиделась она.
Он взял её ладонь и поцеловал.
– Эта работа не для твоих рук. Если хочешь помочь, можешь отпороть рукава от моего плаща. Их уже не залатать. Пришью новые.
И он, орудуя здоровой рукой, принялся за дело. Сломанная рука инстинктивно порывалась помочь, и Хастад то и дело одёргивал себя.
Работа затянулась. Иголка выскальзывала из пальцев, впивалась обоими концами то в пальцы, то в ногу. Но от Олиной помощи Хастад упрямо отказывался.
Великан ещё с трудом сидел, и шитьё сильно утомляло его.
Выходить из хижины он пока не решался. На вывихнутую ногу было больно опираться, а сломанная рука и вовсе делала его беспомощным. Лёгкая добыча для отчаявшихся голодных бродяг.
Так что великану оставалось только орудовать иголкой, полулёжа в постели. Он пыхтел, нервничал, что здоровая рука не слушается, но справлялся сам. Новую одежду Хастад шил почти неделю.
***
Пока Хастад болел, в хижине кончились припасы еды. Даже крупы. Всё до последнего зёрнышка.
Опасно было держать в подполье много провианта. Великаны – дикари. Могут напасть и убить за еду, если самим нечего есть.