Лицо Натальи приняло выражение озабоченности, в темных зрачках вспыхнул и враз потух игривый блеск; как-то по-новому, осуждающе смотрели эти глаза на младшую сестру. "Но я же сама путаюсь в своих чувствах. И смогу ли, имею ли право советовать, как любить?" - на миг ужалила Наталью мысль. Хотя и не поддаваясь чувству раскаяния, она по-прежнему глядела на сестренку серьезно, с выражением упрямой требовательности.
- Верок, милая, тебе об этом пока рано думать.
- Не понимаю, что же тут плохого? - тоскующим голосом отозвалась Верочка. - Любят же другие... И сама, неужто не любила?
- Мое дело спетое, - вздохнув, проговорила Наталья. В ней боролись чувства осуждения самой себя и строгой ревности к ней, к Верочке. - А ты еще мала. Вот окончишь шкоду... И поймешь, во многом будешь сама разбираться. А пока не забивай себе голову...
- Значит, и на вечеринку не идти? - Верочка обиженно поджала чуть припухлые обветренные губы.
- Сходи. Но только, чтоб никаких шалостей... Подальше будь от парней, слышишь? Подальше! - повышенным тоном сказала Наталья.
Без особого усердия, кое-как Верочка свила волосы в две косички, заплела в них синие ленты. Потом осторожно сняла ставшее непомерно узким платье, надела новое. Наталья поглядывала на нее, а мысленно, быть может помимо желания, унеслась туда, на дорогу, где свиделась утром с Завьяловым. "Какие у него глаза... Просто горят! И я не могу... Не в силах владеть собой!" - в невольном забытьи прошептала Наталья и вздрогнула, поймав, как показалось, Верочкин укоризненный взгляд.
- Я что-нибудь сделала не так, да? - в свою очередь полушепотом, застенчиво спросила Верочка.
Наталья не ответила. Уставилась глазами в пол, в одну точку, боясь выдать смятение, и только чувствовала, как щеки ее полыхали огнем, хотя в темноте вряд ли могла заметить это младшая, совсем еще не искушенная в любви, сестренка.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Мятежна весенняя ночь, не скоро тихнут ее звуки, до самой зари полнится шепотом и говором полюбовным; охватывают душу страстные, необузданные желания, и, кажется, не найдется такой силы, которая могла бы унять их или хоть на время заглушить... И бывает, даже неверная любовь порой в увлечении своем мгновенном прекрасна...
Наталья рано улеглась в амбаре, а не спалось ей: то гремели подойниками бабы, то с грохотом въехала на мост телега, скрипя несмазанными колесами, то волновали сердце забористые девичьи припевки. Гармонист увел стайку девчат куда-то за околицу, а звуки ночи так и не смолкли. С ближнего поля начала вещать перепелка. "Спать пора! Спать пора! - невольно передразнила ее Наталья и усмехнулась: - А почему сама-то не хочешь спать?"