- А помнишь, как потом рассвет встречали на Неве? - угадывая, что думает она о том же, спросил Николай Григорьевич. Она молчала, а он, распалясь воспоминаниями, допекал: - Ну и про пуговицы от пальто не забыла? Как искали...
- Ладно, Коля. Ты меня просто смущаешь, - отозвалась Екатерина Степановна, а по глазам видно - ей это тоже дорого...
С моста они пошли на Невский проспект. Широкий, будто распластанный вдоль реки, Зимний дворец кутался в сырые сумерки. Шмелев вдруг замедлил шаг и сказал:
- Знаешь что, Катюша, поедем завтра за город, и у ленинского шалаша побываем...
- Ты же не раз там бывал. Может, в театр сходим?
- Нет, Катя, все же поедем.
На другой день машина уносила их за город. И скоро перед их глазами потянулись низкорослые ели, песчаные загривки, наметенные ветрами. Дорога шла по берегу Финского залива. Вода как бы наплывала на дорогу. Тускло светило северное солнце.
- Коля, я тут однажды была, - сказала Екатерина Степановна. - Летом комаров - пропасть, и как только Ленин мог работать - не пойму.
Шмелев промолчал. Думал он о чем-то своем. Катя увидела окаменевшие черты лица и чуть потемневшие глаза. Казалось, эти ничего не видящие глаза сосредоточились на чем-то большом, важном, что еще не было сказано и таилось у него в груди.
- Чего же ты молчишь? - спросила Екатерина Степановна. - Уговаривал поехать...
Когда дорога сузилась, они оставили машину и пошли березняком, пока наконец снова не блеснула вода залива. Редкий ельник, и у самого берега поломанные прутья камыша. Они зашли в глубь леса, увидели стожок сена с приткнувшимся к нему шалашом.
Шмелев подошел к пню и долго стоял задумавшись.
- Катя, родная! - наконец сказал он радостно и устало. - Ты пойми, я не раз уже был здесь, а вот стою... и переживаю... Когда мы готовились брать Зимний... и ты клеила воззвания... Мы еще не знали, как и что будет... Он лучше нас знал, что мы делали. Отсюда, из подполья, он руководил нами. Он не хотел мириться ни с какими временными правительствами, потому что верил - будет новая власть. Пойми же ты это, Катя.
Она смотрела куда-то вдаль и улыбалась. Конечно же, Катя понимала. И повернувшись к нему, не скрыла улыбки, сказала:
- Товарищ Шмелев, Коленька... А помнишь, я тебе говорила... не надо умирать... Мировая революция для нас!
- Эх ты, роднулька, - ответил Шмелев притихшим голосом. Он отошел в сторону, смотрел на пенек, на котором писал Ленин, на шалаш, на стожок сена, а мысленно перенесся в свой далекий, расположенный почти на самой границе военный городок.