― Значит, вынудить меня подписать контракт с тобой сегодня днём недостаточно, да? ― Сильнее сжала клинок в руке. ― Пришла ещё поразвлечься, совсем как твоя двинутая семейка?
Приблизилась к двери на несколько сантиметров, чувствуя, как бурлит кровь от нервного напряжения.
― Просто открой дверь. Сейчас.
― Что? О, мы, должно быть, устроим пижамную вечеринку и будем красить друг другу ногти? ― фыркнула я. ― Это вряд ли, Жасмин. Ты предала своих братьев ― такая же змеюка, как и твоя дражайшая бабуля. ― И, собрав весь яд, что копился внутри, выплюнула: ― Ты такая же, как они. Не хочу с тобой иметь никаких дел.
― У тебя выбора нет. Впусти меня, чёрт бы тебя побрал.
Он мёртв из-за тебя. Он умер, потому что любил тебя.
Я сжала зубы. Господи, если бы она сейчас стояла передо мной, я бы распорола её и выпотрошила.
― Иди на хрен.
― Впусти меня.
― Без вариантов. Следующий раз, когда мы встретимся лицом к лицу, не закончится ничем хорошим. Предлагаю тебе убраться с глаз долой.
Жасмин то ли врезала по двери кулаком, то ли врезалась в неё коляской ― звук, говоривший о вспышке гнева.
― Ой, твою мать! И что он только в тебе нашёл? ― Снова наткнувшись на дверь, она продолжила: ― Нужно поговорить.
― Я не разговариваю с предателями.
― Ты хочешь, чтобы я позвала кого-нибудь на помощь? Ведь я это сделаю. И последствия тебе не понравятся.
Я занесла руку, в которой держала клинок, и свет лампы в моей комнате многообещающе поцеловал его лезвие.
― Делай, что хочешь, но знай, что это тебе не понравятся посл…
― Прекрасно!
Наступила оглушающая тишина.
Враждебность пульсировала в воздухе, затихая вместе с затянувшейся паузой.
И наконец, глухой шёпот достиг моего слуха:
― Только две минуты. Просто выслушай. Ты можешь это сделать? Или я прошу слишком много?
Я замешкалась.
Две минуты для целой жизни ― ничто, но для меня эти две минуты непозволительная роскошь. Я взяла у времени в долг.
― И почему мне следует это сделать? ― Невольно шагнула к двери.
― Потому что… это очень важно.
Неподдельная искренность в её голосе всё же подтолкнула меня вперёд. Она казалась более настоящей и правдивой в эти секунды, чем весь сегодняшний день.
Наклонившись над комодом, я выглянула в образовавшийся проём.
Видно было немного, но лицо Жасмин отчётливо просматривалось в темноте коридора. Красные глаза, искусанные губы и ввалившиеся щёки ― совсем нездоровый вид.
На самом деле, с того момента, как я видела её сегодня днём, она постарела лет на десять. Как если бы последние пара часов высосали из неё буквально все соки.
Мне захотелось стукнуть себя.