Это был восьмой класс. Апатов – худой, болезненный, уже подросший, бродил по небольшой зале с компанией одноклассников, лениво перекидываясь словами. Скучал немного. И как раз в эту минуту скуки он заметил: кто-то из угла следил за ним холодными и пронзительно-голубыми глазами. Сёма хотел зажмуриться, но не мог. Что-то как бы приковало его взгляд: он сказал приятелям, что пойдёт в класс, а сам, сделав небольшой круг, подошёл к загадочному мальчику, который недавно изучал его со скамейки в уголке холла.
– Ты чего это? – спросил Апатов незнакомца своим неокрепшим, ещё по-детски тонким голосом.
– Да вот смотрю и любуюсь на вашу компанию,– отвечал незнакомец уже твёрдым баском.– Я разговора не слышал, но и без этого могу сказать кое-что про твоих… друзей? Хотя это неважно. Вон тот низенький у вас явно лидер. Должно быть, заноза и бо-о-льша-а-я мразь. А другой, который повыше, в сером пиджачке: спорим, он паинька, когда беседуешь с ним по-человечески, с глазу на глаз? Жалко только, что при Большой Мрази кожу меняет. Ну да это глупости, так ведь все почти делают. У себя не замечал такого?
Говоришь с каким-нибудь человеком – то есть только с ним – и всё спокойно так, дружелюбно… А потом подходит ещё кто-нибудь, и ты уже не ты, а конченная мразь. Шутишь, глумишься, откровенно вытираешь ноги о своего доброго собеседника. И всё ради того, чтобы утвердиться, чтобы на головы встать. Было такое у тебя, м?
– Было,– удивился Апатов и присел рядом.
– И как, приятно?
– Кому?
– Ну тебе, кому же ещё,– рассмеялся незнакомец, поднимая брови.
– Не знаю, не замечал,– отрезал сухо Сёма и скрестил руки на груди, заслышав презрение в насмешке этого непонятного мальчика.
– Ладно, не сердись! Мы ведь даже не познакомились, а ты уже дуться… Меня Паша зовут. А ты что за товарищ? Судя по всему, из восьмого…
– Семён, из восьмого «Б».
Проговорив это, Апатов нехотя протянул руку. Паша пожал.
– Я бы тоже в восьмой хотел. Ровесники у меня все дурачьё поголовное…
– А ты в каком?
– Да в седьмом…
– Вот так да… Я думал, ты с параллели.
– Да ведь так оно и есть… Я душой старше. Может, и тебя старше. Сказал бы точно, но пока не могу понять… Льстить не хотел, а всё-таки скажу: тебя не так-то просто разгадать… Семён. Ты какой-то неочевидный кадр, с тобой ещё придётся разобраться, но только не сейчас,– Паша резко встал, поправил штанину и, уходя, бросил,– Увидимся.
И увиделись. Через несколько дней он подошёл к Апатову и сказал:
– Помнишь наш разговор? Я ведь тебе не раскрыл самое главное: поливать кого-нибудь грязью при других – моё любимое занятие.