– Отвлекают. Наша беда – здесь, а засмотришься на звёзды, так и проглядишь что-нибудь… важное… Чего стоим?
Паша открыл дверь и пропустил Апатова вперёд себя. С бездвижным лицом повернул ключ в замке. Пошли. Добрели до калитки. Вышли на улицу. И тут Глевский хлопнул себя по лбу:
– Забыл! Надо же ключ в подсобке оставить, отец просил. Не жди, Сёма, иди… Я догоню.
Апатов замутнённым взглядом окинул своего друга и молча кивнул. Слишком много мыслей набросилось вдруг на нашего героя: не до странностей было. Пошёл вперёд, слабо разбирая дорогу.
Очнулся он от странного звука, который показался ему знакомым – где-то сверху пилили и кричали строители. «Разве строят ночью?» – подумал между делом Апатов, продолжая идти. Остановился только тогда, когда оказался возле дома с нависавшей над тротуаром лоджией. Там и пилили. И там же кто-то громко и неожиданно свистнул, видимо, пытаясь привлечь чьё-то внимание. «Где вы пилите?..» – услышал Апатов грубый возмущающийся голос. И тут уже закричали:
– Навернётся же, мать вашу! Назад, ид…
В этот миг произошло что-то непонятное, что-то, что наш герой пытался себе объяснить прямо сейчас, когда лежал на койке в греческой больнице. Всё затрещало и как-то безучастно надломилось; по стене пошла трещина, и лоджия, нависавшая над ночной улицей, начала отделяться от здания, то есть попросту падать. Апатов успел только поднять голову и удивиться про себя: «Вот он, значит, какой… Конец…». Но нет, это был не конец. Что-то сильно ударило Апатова в спину и оттолкнуло на пару метров. Он упал, разодрав ладони об асфальт, и тут же обернулся на страшный грохот. Бетонная плита. Она должна была обрушиться на него, но под ней лежал кто-то другой.
– Паша…,– пролепетал ничего не разбиравший Апатов.
Лицо нашего героя было полно такого безразличия, как будто всё это происходило понарошку.
– Паша, что же ты… Эх! Что же ты натворил, глупый! – опомнившись, только и выговорил Апатов.
Паша лежал, до поясницы придавленный бетонным основанием лоджии. Глаза его были закрыты, но он, казалось, хмурился – стало быть, так выглядело его лицо, когда он решился спасти своего друга. Однако лицо Паши было не живое, а какое-то восковое, как у скульптуры: ни одна мышца не шевелилась на нём.
Апатов попытался поднять плиту. Не получалось. Тогда он дико, безумно закричал:
– Э-э-э-эй, вы, наверху, вы человека… Вы друга моего убили, спускайтесь сюда!
Апатов не умолкал до тех пор, пока к нему не вышло трое строителей, бледных, как туман, и каких-то сгорбленных. Вместе подняли плиту, вызвали полицию, скорую… И лишь под утро, когда наш герой дал все показания, освободился и уже подходил к своему дому, он понял одну страшную вещь. Это ведь из-за него Паша погиб. Апатов отошёл с тротуара и лёг на холодную мокрую землю, подставляя лицо лучам восходящего солнца.