Юноша вздохнул и махнул рукой.
– Что, думаешь, я тебя не понял? – усмехнулся Гоша.– Понял, не сомневайся. Когда-то Сёма не был в отчаянии. Он был совсем другим. Вот, прямо как ты, был: тоже всё метался, думал, а до дела додуматься не мог. Хотя он и сейчас, видно, не может… Доброй ночи.
Сопроводив слова горькой улыбкой, Джорджос закрыл за собой дверь, оставив Николаоса-оппозицию размышлять одного под грязным оранжевым фонарём. Гудела саранча…
Апатов шёл по затихшим переулкам, переводя взгляд с одной стены на другую. В небе горели звёзды, но он не смотрел на них. Было скучно.
Дойдя до своего дома, он остановился на террасе и поглядел на море. Несколько пьяных греков раскинулись на лежаках и что-то орали, какие-то туристы, оставив чемоданы прямо на песке, остервенело купались.
– Последние часы ловят,– подумалось нашему герою. Он лёг в гамак и стал смотреть на купавшихся. Скучно. Апатов зевнул, повернул голову вверх и закрыл глаза.
На кухне за стеной что-то свистнуло. Почему-то от этого свистка у Апатова прошли мурашки по коже. Он мрачно усмехнулся какой-то своей мысли и решил спать прямо тут, на террасе, чтобы проснуться вместе со здешними жителями.
– Если рано вставать, день будет длиннее,– почему-то вслух, сквозь дрёму произнёс он. Вдруг что-то произошло. Апатов даже не понял, что. Он успел только почувствовать секундную жгучую боль, ужалившую его в бок. Наверное, он даже не осознал, что его откинуло от террасы на несколько метров.
Газ. Взорвался газовый баллон.
Глава 1. Пятнадцать лет назад
– Вот скажи мне, Паша,– обращался к своему другу Апатов, идя вместе с ним по сельской развороченной дороге,– почему ты младше меня на год, а я говорю с тобой и чувствую, что ничего не понимаю в жизни?
– А я тебя тоже спрошу,– отвечал спутник Апатову.– Ты много думаешь? То есть вообще, обо всём.
– Да вроде нет.
– Вот поэтому ты ничего и не понимаешь,– отрезал он.
Звали его Павел Викторович Глевский. Это был невысокий худой подросток с низким голосом, русыми волосами и голубыми, кристальными глазами. Он уже пару лет дружил с Сёмой и в шутку называл их общение «неравноценным разменом». Паша вполне справедливо считал, что растлевает Апатова и в то же время вдохновляется его наивностью.
– То есть ты хочешь сказать, что если много думать, то можно додуматься до того, что жить не нужно? – спросил Сёма, по-доброму смеясь.
– Как же не нужно? Очень даже нужно. Я всего лишь сказал, что жизнь бессмысленна, а хорошая смерть куда дороже плохой жизни.
– То есть?..
– То есть! – миролюбиво передразнил Паша.– Тут в двух словах не объяснишь. Сначала ты мне ответь: в чём смысл жизни?