– Понимаю вас, Асеке, и поддерживаю! – произнес Лейке. – Однажды, в ауле, осенью сорок четвертого года, меня чуть не убили казахи!
Мы с Николаем раскрыли рты.
– Да, те самые добрые казахи, которые нас приютили, поддерживали. Случилось так, что в один дом пришла похоронка. Родственники оплакивали погибшего солдата, весь аул, в том числе и депортированные народы разделяли их горе. Но через несколько дней двое братьев павшего на фронте солдата, юноши на год-два старше меня, четырнадцати-пятнадцати лет, встретились со мной за аулом, в степи, во время поиска коров. Они злобно посмотрели на меня и начали ругать, оскорблять, называя фашистом, кровопийцей, душегубом. Я отвечал, что я не фашист, а мирный немец. Они говорили, что все немцы – дурная кровь, убийцы, одного поля ягоды!
– Ну, вот об этом и говорю! – воскликнул я. – Когда один человек ненавидит другого человека – это драма. А когда один народ ненавидит другой народ – это трагедия. Путь ненависти – не человеческий путь, она никогда к добру не приведет!
– После словесной перепалки, озлобленные гибелью брата парни яростно набросились на меня. Они были старше и крупнее, повалили на землю и начали бить, пинать. Не знаю, убили бы или нет, но покалечили бы точно. И тут послышался резкий окрик, и братья отпрянули. Я встал и отскочил подальше. Они собрались было опять напасть, но тут между нами встала Батима-апа – бабушка, ваша мама! Она грозно отчитала парней, те не смели перечить ей, успокоились. Батима-апа сказала им, что эти бейшара – бедняги немцы не от хорошей жизни приехали к нам.
– Они не виноваты в этой войне. Не все немцы фашисты. Лейке не виноват в смерти вашего брата. Одумайтесь и помиритесь! Живите дружно! – призвала нас суровым голосом. Братья ушли, ничего не сказав, но больше не приставали ко мне. Вот так ваша мама спасла меня в трудную минуту!
Я был глубоко тронут рассказом Лейке. Николай тоже покачал головой.
– Знаешь, Лейке, – наконец произнес я. – Чуть позже твоего случая, в ноябре сорок четвертого я попал в плен. Немец-офицер хотел меня пристрелить. Он стоял в нескольких шагах и игриво перебрасывал свой парабеллум с одной руки на другую. Я тихо молился. И тут обратился к офицеру и попросил за меня казах-легионер. Офицер некоторое время раздумывал, затем подбросил парабеллум в воздух, прокрутив несколько раз, ловко поймал его на лету, вложил в кобуру и махнул рукой, оставив меня в живых! Не могу объяснить, но, кажется, между этими событиями есть какая-то неведомая нам таинственная связь! Моя мама, спасая тебя, наверное, спасла и меня! То есть, ее доброта в отношении тебя, немца, вернулась через немецкого офицера и сохранила мне жизнь!