Самое страшное, каждый город, район, аул, каждая трудовая организация была обязана найти и обезвредить в своих рядах «врагов народа». Если, например, Н-ный район в течение определенного времени не выявил и не выловил оппортунистов, троцкистов, националистов – алашордынцев, панисламистов, пантюркистов, а также шпионов Японии, Америки или Германии, то считался этот район неблагополучным в политическом смысле. И репрессивная машина заглатывала руководителей этого района и почти весь партийно-советский аппарат. Поэтому все старались «разоблачать» в своих рядах «врагов народа». Отсюда пошли и массовая слежка, и доносы!
Наш народ в то время как будто проходил перед конвейером, который непрерывно крутился и подавал в раскрытую огромную пасть ненасытной мясорубки все новые и новые жертвы. Мясорубка не знала усталости и остановки, беспощадно и без разбора перемалывала все, что попадалось в ее стальные зубы. И люди всячески старались избежать конвейера, ухитрялись, изворачивались как могли.
Казахи – душевный народ, бауырмал, то есть любящий братьев своих! Мы сохранили свою человечность, несмотря на все жестокие испытания истории. Даже в час смертельной опасности народ не терял чести и достоинства. Рискуя жизнью, порою принося себя в жертву ради братьев своих, люди как могли спасали друг друга. Но были и такие, кому на руку была эта репрессия. Жестокое, коварное время пробуждало в темных умах самые низменные инстинкты, и те распустившись, с наслаждением отправляли в кровавую пасть чудовища своих сородичей.
Бытует мнение, что казахи сами подставляли, предавали друг друга, писали донос наверх, указывая на сородичей, соседей, как на «врагов народа». Да, есть и такие неутешительные факты, но если серьезно проанализировать ситуацию, то становится ясно: машина смерти работала беспрерывно, требуя все новых жертв! Она перемалывала все без разбора! И мы должны понимать,главная вина лежит на тех, кто запустил эту чудовищную машину смерти, и на тех, кто подкармливал ее беспрерывным потоком живой плоти. А бедных, простых людей в большинстве случаев заставляли подписывать клевету на другого под страхом смерти или обманом. Методы были изощренные и коварные, так что простому смертному противостоять им было почти невозможно.
Вот посмотрите сами. Вызывается человек на допрос, вначале как свидетель. Опытные следователи разносторонне обрабатывают жертву, пугают и пытают до такой степени в полутемных подвалах, где стоит непрерывный железный гул и душераздирающие стоны арестованных, что бедняга будет кивать головой и подписывать что угодно. Самый решающий удар: «Вот если ты не подтвердишь, что товарищ такой-то – японский шпион, то он накатает на тебя бумажку, что это ты агент германский! Так что выбирай, пока есть возможность: либо – либо! Или ты будешь свидетелем и останешься нашим товарищем, или будешь расстрелян как враг народа. Подумай о детях, они будут всю жизнь подвергаться гонениям как дети врага народа». Обычно для того, чтобы сломать человека, этого было достаточно. А энкеведешники заботились о том, чтобы жертва и свидетель больше никогда не встречались на белом свете! Через некоторое время большинство свидетелей были тоже уничтожены, оклеветанные по отработанной схеме. Поэтому тайна метода очернительства и клеветы так и оставалась нераскрытой, и вчерашние добрые соседи всю жизнь ненавидели друг друга, обвиняя в своей ужасной доле. Эту ненависть они передавали своим детям и внукам, и вот это непонимание, разногласие, недоверие, взаимное обвинение продолжают бытовать в народном сознании до сих пор.