Я решительно вернулся в свою героическую и коварную, добрую и жестокую, честную и чудовищную страну с твердой решимостью принять все то, что придется пережить.
Была надежда и на прощение. Среди пленных ходили слухи, что Сталин приказал оправдать всех наших солдат, попавших в плен, но до этого храбро воевавших с фашистами, проливавших свою кровь за Родину. Тогда мне, больше трех лет сражавшегося на передовой, трижды раненого – дважды тяжело и один раз легко – имеющего боевые награды, вообще бояться нечего. Говорили, что об этом объявили генералы, передавали по радио, писали в газетах. И многие поверили обещанию военно-политической верхушки и вернулись домой.
Только потом, по прошествии многих лет, я читал где-то, что действительно было такое постановление, но оно было правдивым не для всех. То есть, многих действительно простили и восстановили во всех правах, а других посадили.
Моя участь оказалась тяжелой.
На Родине нас, своих солдат, бывших в плену у немцев, встретили холодно. Проверили, обсудили и отправили кого куда. Кто-то поехал домой, кто-то на службу, а кто в лагеря. Мне выпала путевка в Сибирь на десять лет! От расстрела, пожалуй, спасли три ранения на передовой, орден Красной Звезды и высшая солдатская награда за личный подвиг – медаль «За Отвагу», которые отобрали.
Обвинения были нелепыми. «Почему попал в плен, а не погиб, как подобает советскому солдату, героической смертью?» Естественно, я не мог брякнуть в лицо суровым судьям, что не хотел и не хочу погибать за таких тиранов, скажите спасибо за то, что вообще воевал!
Сказал, как было на самом деле.
Судилище быстро вынесло приговор. Эти шесть месяцев плена перевесили три года войны на передовой. Главное обвинение заключалось в том, что, якобы, я умышленно сдался в плен, поддался враждебной агитации туркестанцев и работал на немцев. Никаких оправданий даже слышать не хотели.
Отправили меня на край света вместе с такими же горемыками в спецвагонах. Потом пересадили в грузовики. Мы даже понятия не имели, куда едем. Только после мучительно долгого переезда, когда прибыли на место, узнали, что попали в местечко Сусуман. Название запомнилось сразу, оно напоминало казахское слово су – вода и сусу – скольжение, течение.
Позже узнал, что речку Сусуман, приток Колымы, которая текла рядом с лагерем, эвены называли Кухуман, что означает буран, поземка. Точно, скользит поземка, течет речка!
Сведущие зеки говорили, что этот лагерь находится аж в Магаданской области, на крайнем севере, дальше самого Магадана. Оказывается, отсюда до Оймякона рукой подать. Про Оймякон все наслышаны – самая холодная точка планеты. Название Оймякон напоминает казахское слово Ой мекен – место обитание в низменности.