- Ну, у девятнадцатого века были свои противоречия. Хватало, - сказал Писатель. - Не только розы и чувствительные элегии...
Но она не слушала. Она вообще плохо умела слушать других.
- И не жалею. Ни на секунду ни о чем не жалею. - Она нахмурила брови, резко обозначилась горькая складка на переносице. - А всех вас, чистеньких, благополучных, я презираю, слышите, презираю... И ваши мнения о моей жизни мне неинтересны, я их выслушивать не желаю, оставьте их при себе. Так же, как и ваши вздохи, сожаления!
Писатель понял, что она спорит не с ним - через его голову с какими-то бывшими подругами, которые теперь при встрече едва кланяются ей, со старыми знакомыми семьи, которые говорят о ней, горестно покачивая головами, как о "погибшей", "окончательно опустившейся".
Она встала и начала ходить взад-вперед по кабинету, как узник в камере.
- Пусть работает в своей лаборатории! Пусть тешится иллюзиями. Мир не должен его замечать. Какое дело до него миру? Он безвреден. Конечно, только рядом со мной и под моим наблюдением. - Поправилась: - То есть под наблюдением врача. Мы следим за ним, я и отец... стараемся никогда не оставлять его одного. Это случайно вышло - отец работал на дальнем конце участка, а я поехала за ящиками для яблок. Он уже второй раз так удирает в город за последний месяц. Тогда затеял с телекомпанией, а теперь с вами. Эта его болтовня о каком-то аппарате, ну, не аппарате, магической коробке... - Она явно прощупывала, что именно Писателю известно, что успел рассказать изобретатель. - Да ведь это просто мираж... своего рода галлюцинация. Ему это привиделось, померещилось. Навязчивая идея, не имеющая ничего общего с реальностью.
- Он показывал мне коробку, - сказал Писатель между двумя затяжками, не спуская глаз с ее лица.
- Показывал? - Она задохнулась, - Так, значит... О боже! - Тут же спохватилась: - Да это чепуха. Сказки! Я никогда не поверю...
И замолчала. Потому что увидела на письменном столе выглядывающий из-под бумаг угол знакомой серой коробки. Взяла в руки, повертела. Сомнений быть не могло - это был он, "аппарат воздействия".
- Выкрал. Увез...
Опустившись в кресло, она продолжала разглядывать аппарат, который лежал у нее на коленях.
Потом подняла глаза на Писателя и сказала, решившие:
- Ну хорошо. Пусть так. Теперь я вам все скажу. Все как есть. Он просто гипнотизер. И гипнотизер действительно блестящий, выдающийся, очень талантливый. Личное дарование... плюс метод, который он разработал. Он и мне передал, я его ученица. Вот вы сейчас убедитесь!