Но однажды мой бывший любовник – кстати, я, кажется, не сказала до сих пор, как его звали, то есть, зовут – Андрей – прикатил с очередной девицей к нам на дачу. В это время у нас гостила моя подруга Лена, которая была в курсе моих прошлых отношений и связанных с ними переживаний. Затеяли шашлыки, поставили на улице большой стол. Все активно участвовали в подготовке ужина. И вскоре уже радовали глаз свежие овощи и зелень, дымилась молодая картошка, аппетитно пахло готовящееся мясо, красовались бутылки красного вина, коньяка, запотевшие бутылки водки, извлеченные из морозильника. Наконец, все уселись, засуетились, разливая напитки и раскладывая еду по тарелкам. Мой муж ухаживал за мной и за Ленкой, а Андрей обхаживал свою даму. Не знаю, не могу сказать, что стало причиной в тот вечер, какой бес вселился в меня – может быть, сыграли свою роль несколько выпитых рюмок, но присутствие девушки стало меня напрягать. Это сейчас я называю ее «девушкой», а тогда, мысленно я называла ее «сучкой». Выглядела она роскошно – декольте, каблучищи, прическа! – особенно на фоне наших дачных нарядов: мы с Ленкой особенно не заморачивались и ходили в жару в шортах и открытых майках. И даже появление в наших рядах юной гостьи не заставило нас отказаться от легкой и удобной одежды. Конечно же, девка была во вкусе Андрея! Молодая, высокая, белокожая, с длинными ногами и третьим размером груди. Вела она себя на удивление скромно – участия в общих разговорах не принимала, мило улыбалась, казалось, даже стеснялась знаков внимания своего ухажера, почти ничего не ела. А он, заметив это, начал кормить ее, что называется – с рук, нацепив кусочек мяса, или дольку помидора на вилку. Она покорно открывала свой маленький ротик и тихо говорила «спасибо». «Вот же сволочь!» – думала я, даже не зная точно, к кому относилось это определение. И через какое-то время меня «понесло»: каждый раз, когда Андрей брался за вилку, чтобы кормить девицу, я встревала с каким-нибудь вопросом, типа: «Андрюш, а помнишь, как мы с тобой к фотографу ходили? Он еще тогда подумал, что ты мой муж?». Или – «Ой, я вдруг вспомнила, как мы ездили с тобой на твою новую квартиру, она была пустая совсем, только газовая плита, холодильник и кровать от бывшей хозяйки остались. Тогда мы тоже водку пили холодную, а я, ты знаешь, ее терпеть не могу, но ты уговорил, я выпила и даже не поморщилась». Когда к столу подбежали собаки, выпрашивая угощение, я сказала: «А помнишь, когда мы возили Джека с Микой на прививки, ты проколол колесо, мы вышли из машины, был жуткий, пронизывающий ветер, и дождь, а псы внутри начали метаться, испугались, что хозяйка ушла и случайно закрылись внутри – лапами придавили все кнопки, которые двери блокировали. Я уж и не помню, как мы обратно в машину попали, кажется, ты влез туда через багажник». Я и про итальянку его что-то ввернула! И каждый раз, когда я предавалась воспоминаниям вслух, вилка с угощением замирала на полпути к розовому ротику, ротик кривился в подобии вежливой улыбки, а Андрей отвлекался от спутницы и даже что-то отвечал мне. Между вопросами «а помнишь?» я налегала на водку и судорожно соображала, что бы еще такого вспомнить, что можно было бы озвучить прилюдно и дать понять «этой сучке», что она – полное «никто» для мужчины, с которым меня связывает столько лет, событий и общих воспоминаний. Цель была достигнута – девица сникла. Есть наотрез отказывалась и резко засобиралась домой. Андрей выглядел, как всегда, беззаботным и веселым, но увезти свою "грудастую" сразу согласился. Ленка весь вечер напряженно смотрела на меня, вяло что-то жевала и подавала мне какие-то знаки, на которые я принципиально не реагировала. Муж мой – надо отдать ему должное – делал вид, что ничего не замечает, но после того, как я, эмоционально вымотавшись, ушла в дом и легла на диван – руки-ноги дрожали, в горле пересохло, мутило от выпитого – пошел за мной, сел рядом и тихо спросил: «Ну, за что ты так девочку?» – «Не знаю», – только и смогла ответить я, и тут же заснула.