– Вахак, – выдохнул монах, страшась еще большего гнева владыки. Его застывшие как у стрекозы глаза, не мигая, смотрели на архимандрита.
– Чего стоишь как истукан? – Подавляя неудовольствие, архимандрит хотел ободрить монаха, но тот втянул голову в плечи и более не мог говорить. Осмыслив, что обстоятельной беседы не получится и от остолбеневшего чернеца больше ничего не дознаться, настоятель жестом велел тому удалиться.
– Ступай и скажи, пусть братию собирают.
Монах приложился к руке владыки и, пятясь назад, быстро закрестился.
– Ступай…ступай. – Нетерпеливо замахал на него настоятель.
Большой монастырский колокол забил тревогу. Его низкий и могучий звон разносился над долинами и ущельями, слышась далеко за пределами монастыря. Чернорясные фигуры длинной чредой потянулись к храму. Около полусотни монахов, скрестив на груди руки, шли на покаяние. Каждый из них знал, что нынче из-за беглеца ужесточат наказания за прегрешения…
А в это время по узкой извилистой дороге, прилепившейся наперекор природе к громадным отвесным скалам, брел отшельник. Черный островерхий куколь, покрывающий голову и плечи, полностью скрывал лицо путника, подпоясанная вервием груботканая ряса защищала его тщедушное тело и от жары, и от холода, а легкие войлочные сандалии и тощая шерстяная сумка не отягощали ходьбы. Двигался монах со стороны Зангезура к юго-западу, звали его Вахаком и помыслы он имел самые, что ни на есть, высокие.
Многие годы прожил Вахак за крепкими монастырскими стенами, находя утешение в постах и молитвах, и, возможно, завершил бы свой земной путь в пещерах отшельников, схоронивших кости не одного праведника, но возымел он желание не только духом, а и делом послужить Господу своему. Не мог монах спокойно совершать молитву, когда басурманское племя всячески глумилось над верою христианскою.
Шел 1640 год. Армения, зажатая со всех сторон магометанами, стонала под гнетом иноверных. На востоке хозяйничали персы, на западе – османы. Вволю навоевавшись друг с другом, Турция и Персия поделили между собой армянские земли, подвергая гонениям народ, исповедующий христианство. Господство иноверных приносило одни беды армянам, не желавшим даже под натиском верной смерти обращаться в веру магометанскую. Мыслимо ли было народу, которому Господь даровал священную тайну Арарата, поклоняться иному Богу!
Тринадцатилетним отроком отдали Вахака, тогда еще Жирайра, на послушание к гневливому и жестокосердному старцу Гургену, дабы многими унижениями излечить упрямую душу. Рано осиротев, он почти не помнил ни матери своей, ни отца. Погибли родители Жирайра от рук то ли османов, то ли персов, которые без конца враждуя между собой, избрали полем брани армянские земли, грабя и убивая заодно и ненавистных им христиан.