Ещё и опоздал, и это ничуть не добавляло мне терпения, коим я никогда не отличался.
Под лёгкий снегопад спешно двигался в сторону ресторана, на ходу отмечая наличие новогодней иллюминации. К черту новый год, к черту праздники. Негде было брать настроение для всего этого.
Какого хрена все складывалось именно так? Миша не отвечал на звонки. Твою мать, просил же быть на связи! Ни до кого не дозвониться! Противное чувство тревоги расползалось в груди. Миша должен был встретиться с ним сегодня в обед, сейчас было только утро…может причин для беспокойства и нет.
В заведении отвратительно пахло чем-то излишне сладким. Приторно. За самым дальним столом заметил Бродягу, вольготно попивающего кофе. С виду и не подумаешь, что это не последний человек в криминальной жизни страны. В таком-то домашнем виде, максимум, о чем можно было подумать, — что он профессор, вышедший на пенсию.
— Допрыгались, зайчики?
С порога прибил фразой и злобно взглянул, медленно затянувшись сигарой. Без приветствия. Он выпустил колечки дыма прямо мне в лицо. Ядреные, однако, у него сигары.
— Ты о чем?
Порядком поднадоело постоянно слушать загадочные фразы: ты либо говори прямо, либо молчи и не раздражай.
— Твоей девчонке нужно залечь на дно. Быстро и чтобы до вечера я не видел и не слышал о ней ничего, — так же спокойно поставил чашку на блюдце, лениво поглядывая на меня. Ни один мускул не дрогнул. Зато я напрягся всем телом, готовый рваться в бой по любому поводу.
— Ты говори детальнее, друг, я не понимаю намеков.
Он небрежно кинул на стол фото, которые я никак не ожидал увидеть в своей жизни. Шок парализовал тело, ведь на изображениях можно было разглядеть разбитую машину Миши с обилием крови вокруг.
— Что это?
— Я просил не заниматься самодеятельностью? Просил не лезть никуда в одиночку?
— Не отвечай вопросом на вопрос, скажи мне, мать твою, что это такое?!
Бродяга ухмыльнулся и продолжал загадочно рассматривать меня.
— У нашего общего друга появился помощник, который теперь всю грязную работу сделает за него. Так, что не подкопаешься. Не бесплатно, разумеется. Муж погибшей пациентки, наглухо отбитый мужик, причем сидевший, — хмыкнул и начал перебирать невесть откуда взявшиеся четки. — Самое страшное: человек живёт без принципов, абсолютно. И он не от большой любви к своей жене взялся за подобное, я думаю. Кого-то просто умело купили и подчистили все следы: на Опалова же ничего не указывает.
Шестерёнки в голове остервенело вращались и рождали отвратительные мысли на этот счёт. Нет, нет, нет.
— Я так понимаю, они у него?