Ни как зовут его не знаю, ни сколько ему лет. Стоим такие вдвоём в душе после секса. Как низко я пала.
— Игорь, — застывает и смотрит мне в глаза, а потом ехидно улыбается, — тебе восемнадцать есть?
Я неуместно для ситуации рассмеялась.
— Правильный вопрос, — позволила себе съехидничать, — а то в компетентные органы едем, там за такое и получить можно.
Окинула его насмешливым взглядом с лёгкой долей презрения, и не стала мучить.
— Мне двадцать. А тебе? Спрашивает она и боится услышать ответ, — проговариваю вслух, с сарказмом скрепив пальчики типа на удачу.
— Сколько дашь? — хмыкает, склонив голову набок, левой рукой прижавшись в стену.
— Не знаю, — честно пожимаю плечами. — Могу рискнуть определить на глаз возраст до тридцать, но ты явно пролетаешь эту категорию.
Не потому, что он плохо выглядит, он слишком красив для своих лет, сколько бы ему не было. Просто я знаю, что у него девятнадцатилетний сын. Но ему я этого озвучивать не стану, много чести.
Папе было пятьдесят в прошлом году, рискну предположить, что что-то в этом роде.
— Пятьдесят?
— Сорок… девять, ты почти угадала, — кладет мочалку на полочку, распахивает дверь душевой кабинки и выходит с полу смытой пеной на коврик, — я буду на кухне, у тебя есть пять минут.
Надевает халат, ноги сует в тапки и идет прочь. Провожаю мужчину несколько удивленным взглядом, пожимаю плечами и подставляю лицо под струи воды. И к лучшему, что он ушёл. Пусть даст мне выдохнуть спокойно и смыть с себя весь стресс и позор.
Я не знаю, насколько растянулись данные барином пять минут, но я вышла из душа, вдоволь накупавшись и смыв с себя кучу негатива.
Окрыляло больное предвкушение скорой свободы. Участок, лжесвидетельство, и я ему больше не нужна. Я вернусь домой. Позвоню Роме. Закажу суши. И напьюсь.
Захожу в кухню, и желудок сразу сводит от голода, во рту собирается слюна от аромата кофе. Беру протянутую мне чашку и довольно улыбаюсь этому маленькому подарку судьбы. Делаю жадный, обжигающий язык глоток, но мне всё равно.
— Можем отрепетировать ещё раз мои показания, чтобы я не накосячила. Что конкретно я должна сказать?
Он швыряет салфетку на стол и едва не рычит на всю комнату.
— Ты должна сказать правду, ни больше, ни меньше! Это ж так легко и просто: ты — правду, Рома твой цветет и пахнет.
— Правду я уже рассказала, тебе она не нравится, — прищуриваю глаза и рычу в ответ, — Поэтому давай чётко и подробно рассказывай, что ты хочешь, чтоб прозвучало. Мне уже всё равно.
Игорь подходит ко мне в плотную, забирает чашку и садит на стол. Разводит мои ноги, вжимается слишком откровенно животом и носом трётся о моё ухо.