Он как-то резко остановился, пялясь на меня, словно недопонимал сказанное. А потом резко очнулся, открыл дверь и сказал:
— Не хочу, чтобы это место заболело, ни сейчас, ни в будущем.
Сдвигаю брови, наблюдая за его странной реакцией, но выводы не хочу делать. Плевать ему на меня, и это не забота, это страх оказаться без сладкого, на которое он так рассчитывает.
Я сажусь в автомобиль, а Игорь обращается к Жене.
— Евгений, пять минут и едем.
— Будет сделано, шеф.
Камаев садится рядом, я даже не успеваю что-то сказать, как его губы берут меня в плен. Целует жадно, как и тогда — до одури и отсутствия кислорода в наших легких.
— Не хочу спешить, но мне кажется, что я облажаюсь в первый раз, — смеется хрипло, пальцами пробираясь под пальто, сквозь тонкую ткань колготок трет мой клитор.
Он застал меня врасплох. Меня бесили его прикосновения, потому что они всегда были будоражащими и сразу заставляли кровь гонять быстрее.
— Почему? — хрипло выдавила в ответ, искренне не поняв, почему он должен облажаться. До этого ведь всегда был хорош, когда хотел быть.
— Аль, я после тебя больше никого на трахал, — хрипит мне в губы, — просто тридцать дней пропасти и существования между днем и ночью.
— Мне жаль, — непрошено срывается с моих губ.
Не что он никого не трахал, само собой, а что так вышло. Ляпнула, не думая, что могу сейчас снова разбудить зверя. Ну и пусть выставит меня! Плевать, я не робот. Сказала что думаю.
Он открывается на меня и смотрит в окно поверх моей головы. Я судорожно сглатываю и молчу.
Дверь в автомобиль открывается, Евгений садится за руль.
— Шеф, за город?
— Да, Евгений, свяжись с Иваном Петровичем, пусть устроит комфортное проживание. И по пути в супермаркет, нужно сделать покупки.
— На выезде?
— Именно.
Камаев больше ничего не говорит до тех пор, пока мы едем через весь город на выезд. Он сложил руки на груди и, кажется, уснул.
Я тоже сижу молча и смотрю на мелькающие пейзажи. Пытаюсь отключить голову, не думать и не анализировать события сегодняшнего дня. Нужно пустить ситуацию на самотек, чтоб не сойти с ума.
— Игорь Павлович, приехали.
Я дернулся, но глаза не открыл. Просто почувствовал что-то непонятное. Нос первым услышал до сумасшествия знакомый аромат. Хмурю брови, пытаясь осознать, где и что со мной. Открываю глаза и понимаю, что моя голова склонилась к плечу Алины. Черт, я тупо отключился. Сажусь ровно и пальцами тру глаза. На часах девять, а я разбит на осколки.
— Ты со мной? Тебе нужно приобрести необходимые вещи. У меня нет женских принадлежностей, — смотрю на Рудсковскую в упор и до сих пор злюсь, что теми же ногами, на те же грабли.