— Зато могу спать спокойно в командировках, зная, что тебя никто не обидит, — пошутил, уезжая в очередной рейс.
Эх, пап. Хорошо, что ты многого не знаешь, иначе ты бы вообще перестал спать.
В канун четырнадцатого февраля отец вернулся из очередного рейса и вдруг предложил отпраздновать этот праздник.
— Если, конечно, у тебя есть местечко в хвосте за армией кавалеров, — улыбнулся понимающе, — не навязываюсь.
— Пап, тебе ли не знать, что у меня теперь только один кавалер, — засмеялась, покосившись на спящего у ног Джоя.
— Ну, его в ресторан не пустят. Главное, чтобы он тебя пустил, а то мы в курсе, что парень строгий, — балагурил отец, которого, казалось, полностью устраивает такое развитие моей любовной жизни.
— Договоримся.
Мы сидели за столом, ужинали, пили вино и болтали. Папа рассказывал истории из поездок, много шутил, разрешил мне выпить больше одного бокала вина, и спустя минут сорок этого замечательного вечера я придвинулась к вперёд и доверительного шепнула:
— Ладно уже, колись, кто она.
— Но как ты?
Я звонко рассмеялась с его смущённого вида. Я расколола его ещё в предыдущий приезд, но решила не лезть в душу, видя, что он сам не готов об этом говорить. Этим походом он явно пытался меня задобрить. А мне было всё равно, я искала повода обуть каблуки и выгулять это новое платье. Пробежки с Джоем пошли фигуре на пользу, теперь на мне не было и грамма лишнего жира, одни лишь округлые подтянутые формы. И это платье, облегающее фигуру, я могла позволить себе надеть, даже если собиралась сытно поесть в ресторане.
Папа мялся, а я качнула головой и бросила взгляд на вход в зал, и меня словно током ударило.
Прошло почти три месяца. И что я вижу. Заходит в зал, не один, а с какой-то пафосной бабой. Ну а чего я ждала в день святого Валентина? Что такой мужик как он будет ужинать один и плакать в бокал вина? Как бы ни так.
— Может, продолжим в другом месте? — резко и нетактично прерываю рассказ отца на полуслове.
Нутром чую, что нужно валить отсюда. Пока ещё есть шанс. И Камаев не смотрит в эту сторону.
— Но мы ведь даже не допили вино, — растерялся отец.
— Главное, что рассчитались заранее. Пап, пойдем!
Резко поднимаюсь на ноги, и не замечаю, как задеваю бокал, который падает со стола и с грохотом разбивается.
К нам тут же кинулся официант, отец поднялся на ноги, вручая официанту банкноту за доставленные неудобства, я про себя матерюсь на чём свет стоит. Иду к выходу с тяжелой душой, но Камаева там не обнаруживаю, к своему удивлению. Неужели повезло? Неужели не узнал? Или ему всё равно?