Сегодня среда, и она должна быть на работе, как и её муж. Девочки могут быть дома. Интересно, так интересно, какие они — её девочки. Красивые должны быть, в маму.
Домофон долго не отвечал, но из подъезда вышла девушка, чем я тут же и воспользовался, проскользнув вовнутрь.
Двери квартиры мне открыли достаточно быстро.
Пожилой пузатый мужчина в семейных трусах сообщил, что в этом доме и квартире живут с момента заселения. И никакой Милы тут никогда не было.
Поблагодарил и ушёл.
А на что я рассчитывал? Что она встретит меня? Так не сказка, однако, жизнь.
Во дворе остановился. Дышать трудно. Нет, я не сердечник, и давление бьёт меня редко. Но тяжесть в затылке напоминала именно о нём. Перенервничал.
Присел на лавочку у детской площадки, заложив под язык таблеточку каптоприла.
Вот и всё. Моя надежда увидеть Милу потерпела фиаско.
Можете мне не верить, но глаза слепили слёзы.
На детской площадке играли дети в сопровождении мам или нянь. Женщины группировались на таких же лавочках, только ближе к входу и к детям.
Я полностью ушёл в себя, в свои сожаления, в свою душу. Нахлынули воспоминания. Я всегда любил её. Пусть и никогда не был достоин.
Я казался себе жалким в тот момент, да я и был жалким, несмотря на респектабельный вид.
Голову немного отпустило. Глаза высохли. А жалостью можно упиваться хоть сколько. Что с неё. Она не созидательна. Абсолютно разрушительное чувство.
Да какая теперь разница.
Обернулся на шум и треск веток. Кусты, окружающие детскую площадку, в одном месте раздвинулись, и из-за них появилась девочка. Смешная такая, с перепачканным личиком, озорными глазками и двумя косичками.
Я невольно улыбнулся ей. Она в ответ тоже — по-девичьи застенчиво, и, наклонив голову набок, произнесла:
— Знаешь, папа, я всегда знала, что ты придёшь. Давай знакомиться, я Яна.
У меня просто землю выбило из-под ног. Хорошо, что услышал я это в положении «сидя».
— Папа?! Ты ничего не путаешь, детка?
— Сиди тут, не уходи никуда. Я мигом.
Она снова исчезла в кустах и появилась минут через пять уже не одна, а с точно такой же девочкой, с такими же светло-русыми косичками, только в платьице не голубого, а сиреневого цвета.
Они обе держась за руки, разглядывали меня. А я боялся пошевелиться.
— А если он не наш папа? Ты могла ошибиться, Яна. — Вторая девочка казалась более серьёзной, и на её личике не присутствовали разводы грязи.
— Но он почти такой же, как на той фотографии в маминой спальне.
— Похож, действительно похож. Но сколько раз тебе говорили — не разговаривать с чужими людьми, тем более мужчинами! Няня маме расскажет, и нас заругают.