В памяти сразу всплыл разговор с Элиасом: «Мы их потомки, а значит, полубоги».
Через несколько минут нужно было быть в Зале собраний, и Диомед вернулся за Айседорой. Зайдя в покои, он увидел, что свечи зажжены, а постель заправлена. Окинув взглядом помещение, он заметил закрытую дверь в гардеробную и направился туда.
Этим утром старший вампир собирался в другой комнате — почувствовал, что перед судом его подопечной, возможно, захочется остаться одной. Он уже подходил, когда дверь распахнулась, и Диомед ошеломлённо замер.
При виде Исы он, как всегда, почувствовал прилив гордости. Она была в полном облачении, как и Диомед. Его подопечная выглядела потрясающе.
Айседора вышла в покои к терпеливо ожидавшему её старейшине и вложила свою ладонь в протянутую навстречу руку.
— Мой господин, вы, как всегда, невероятно привлекательны.
— Как и ты, моя красавица.
Диомед мягко потянул Ису на себя, и та подошла. Он прикоснулся пальцами к её щеке и, прикрыв веки, мысленно обратился:
«Ты уверена, что готова?»
Она накрыла его ладонь своей, и когда вампир открыл глаза, кивнула.
— Да.
— Ты отважная, mikri mou polemistria.
С сияющим от похвалы взглядом Айседора расправила плечи.
— Ты моя сила и мой стержень, ты огонь в моей крови. Ты придаёшь мне уверенности в действиях. Рядом с тобой легко быть отважной.
Диомед взял её за руку и немного склонил голову.
— Ты всегда была отважной, даже без меня. И ты всегда мстишь тем, кого любишь.
Что-то в её прекрасном лице на долю секунды изменилось, что-то, чего Диомед не смог уловить, но Иса быстро собралась.
— Танос будет присутствовать?
Вампир покачал головой.
— Нет. Итон сказал, что он не покинет свою комнату. Как и не позволит никому войти. — Айседора охнула и прикрыла ладонью рот. — С ним всё будет в порядке, — постарался обнадёжить её Диомед.
— Правда? — переспросила она, с искренностью глядя в глаза. — Я ничего не понимаю. Как Элиасу удалось… — Иса спохватилась и опустила голову.
Диомед поднял её подбородок и посмотрел в лицо.
— Это нормально чувствовать…
— Нет, не нормально, — прервала она и отвернулась. — Ты когда-нибудь тосковал? Испытывал вину? Ты когда-нибудь сворачивался клубком на этой кровати, потому что до невозможности желал человека? — Айседора украдкой посмотрела на него.
Диомед чувствовал её стыд, её горькую обиду.
— Ничего не хочу к нему испытывать. Даже ненависть. Хочу быть безразличной. Как и он, когда стоял рядом и наблюдал за моими страданиями.
Иса отвернулась. Диомед встал у неё за спиной и погладил по волосам.
— Когда тебя вернули ко мне, безразличным он не был. Он дерзил, вёл себя по-собственнически и с гордостью заявил, что спал с тобой. Вряд ли такие эмоции были бы у того, кто ничего не чувствует. Но вопрос в другом: чего желаешь ты, моя Иса?