Кольдевей сел, ощущая на губах горький вкус земли и соленый – крови. Сверху тонко зашуршало – слуга осторожно спускался к нему, боясь вызвать оползень. Среди песка рука нащупала нечто гладкое и округлое. Археолог осторожно вытащил на свет маленькую табличку из темно-красной глины без малейших повреждений и сколов. Находка приятно холодила пальцы. С одной стороны на ней была выдавлена фигурка льва, перед прыжком припавшего на передние лапы, а с другой – несколько клинописных знаков. Надпись означала "счастье". Экспедиции уже попадались такие таблички с изображениями газелей, онагров, туров, а вот лев нашелся в первый раз. Надписи не баловали разнообразием: "счастье" или "несчастье". Его друг Вальтер Андре в шутку называл эти таблички вавилонской лотереей.
Резкие крики отозвались звенящей болью в затылке. Староста деревни Квейреш, тощий, загорелый до черноты мужчина с багдадской шишкой на щеке, тащил за собой испуганного мальчишку в перепачканной джеллабе. Из его истошных возгласов Кольдевей понял только то, что староста обвиняет мальчика в воровстве. Поднявшись с помощью слуги, археолог поспешил им навстречу, машинально сунув находку в карман.
Завидев Кольдевея, староста сильно дернул мальчика за ветхий ворот, и прямо под ноги археологу посыпались шарики, блестевшие под лучами утреннего солнца глубоким синим цветом. Кольдевей нагнулся и поднял один – это были бусины из бадахшанского лазурита, оправленные в лепестки тусклого золота, что легко сминались под грубыми пальцами старика, бросившегося подбирать сокровище. Теперь Кольдевею стала понятна причина возмущенных воплей: староста испугался, что за работника, уличенного в воровстве, он не получит свой бакшиш. Еще в самом начале Кольдевей ввел это железное правило, чтобы избежать воровства на раскопках.
– Пусть мальчик покажет, где нашел бусины, и тогда всем достанется вознаграждение. Одной фразой археолог пресек бурный спор, и наконец воцарилась тишина.
Кольдевей мог поклясться, что провал, к которому их привел маленький воришка, он видел впервые. Во время вчерашнего обхода здесь был просто склон холма, поросший серебристыми кустиками полыни, караганой и верблюжьей колючкой. У Кольдевея немного ныл затылок после падения, но, взяв факел у слуги, он шагнул в темноту, дохнувшую неожиданным холодом. В дрожащем свете коридор казался бесконечным, выложенные глазурованными кирпичами стены переливались всеми оттенками золота и янтаря. Вместо привычных сирушей археолог разглядел на изразцах человека с черным псом на цепи. Нергал-шарр-уцур! Это открытие, о котором он мечтал долгие восемнадцать лет!