Получив из летописи все эти сведения, позднейшие составители русской истории просто не могли не заключить, что Ярослав – Мудрый. Но с XVI в. много воды утекло. В распоряжении современных историков оказались и другие сведения о Ярославе. Появилась возможность проверить рассказ древнейшего летописца.
При сравнении выяснилось, что «мудрость» Ярослава вовсе не так однозначна, как могло показаться читателям «Повести». Например, из рассказа скандинавского воина, «Эймундовой саги», следует, что убийц к Борису подослал ни кто иной, как Ярослав. Он же, по всей вероятности, «позаботился», чтобы «Окаянным» (братоубийцей) предстал в летописи ни в чём не повинный Святополк. Что касается строительной деятельности Ярослава и здесь не обошлось без «приписок». «Повесть временных лет» утверждает: Софийский собор в Киеве основан в 1037 г. Ярославом. А вот недавние изыскания археологов показали – строить Софию начали на 12 лет раньше, в 1015 г.. Основателем величайшего древнерусского собора оказался не Ярослав, а его отец Владимир, креститель Руси.
Итак, идеализировать Ярослава не стоит. Но не признавать за ним талантов тоже нельзя. Дипломатические успехи, обширное строительство, начала законодательства – всё это достижения Ярослава Владимировича.
Да, он хотел казаться лучше, чем был. Ярослав и его сыновья позаботились о том, чтобы в летопись попал «подправленный» вариант политической биографии князя. И вот тут мы сталкиваемся с некоторой неувязкой. Тот же летописец, который «обелил» Ярослава в истории с братьями и «приписал» ему Киевскую Софию, не преминул рассказать о кличке, полученной Ярославом от врагов. Они называли князя Хромцом. Прозвище имело под собой все основания: Ярослав действительно хромал. Исследование останков князя, захороненных в Софийском соборе, зафиксировало врождённый вывих тазобедренного сустава в сочетании с ранением правой ноги. Но что стоило летописцу «забыть» о хромоте Ярослава, раз он промолчал о более существенных недостатках?
В том-то и дело, что современники не только не хотели молчать о хромоте Ярослава, они выставляли её напоказ. О хромоте сообщали иностранные хроники, о ней говорилось в Новгородской летописи: «Был же хромоног, но умом совершен, и храбр на рати, и христианские книги сам читал». Получается, что, превознося князя за ум и храбрость, летописец начинает не с этих достойных похвалы качеств, а с княжеской хромоты. Конечно, хромал на древней Руси не каждый князь, это была отличительная черта Ярослава. И всё же, почему летописец, явно настроенный Ярослава хвалить, начинает с хромоты?