Отдав дань мужеству товарища Эрик, пожал ему руку. Примеру лидера последовали и все остальные. Петер остался в комнате один на один с Сионом, остальные революционеры деликатно вышли. Интим казни требовал сосредоточения и не терпел любопытства лишних зрителей. Палач и жертва, остальные посторонние, не нужные. Петер достал из кобуры висевшей у него подмышкой кустарно изготовленный пистолет с коротким квадратным стволом. Сион, как сжался при объявлении его участи, так больше и не двигался, замерев в позе гусеницы скрутившейся колёсиком.
Петер, чувствовал приятную истому возбуждения, смешанную с необычным жгучим стыдом, происходящим от того, что он, на самом деле, хотел выстрелить, хотел убить. Для него казнь не была чем-то недопустимым или вынужденной мерой, она органично выписывалась в его внутреннее мироощущение. Враги должны умирать. И, он не должен грустить по этому поводу. Получать удовольствие от смерти врага, представлялось ему нормальным, хотя и не озвучиваемым, пропагандируемым на людях, явлением.
«Подойти поближе, чтобы лучше было видно». – Петер, сделал два маленьких шажка вперёд. Теперь ближе некуда, ещё шаг и придётся, уперев дуло в затылок, стрелять в упор. – «Нет, не стоит. Может окатить. Потом вещи стирать. А, руки, однако трясутся. Фу, ты, ну нажимай же». – Петер, обхватил рукоятку второй рукой. Дёрнул указательным пальцем за крючку. У него перехватило дыхание от так ожидаемого им выстрела. Нет, ничего не произошло. Нет отдачи, нет дыма, нет крови. Петер, нажал на курок ещё подряд несколько раз. Поделка партийного оружейника дала осечку. Патрон перекосило. Дрожащими пальцами он постарался выковырять его, но не удалось. Разбирать пистолет он не решился, устройство знал плохо и раз разобрав, мог и не собрать вновь. Петер, подойдя к двери позвал товарищей. На зов явилась Лора, она шёпотом поинтересовалась, что случилось, он ей ответил тоже шёпотом. Узнав про осечку, она одолжила Сваару, свою пушку и поспешила убраться.
Дождавшись ухода Вайнхофф, взвесил её пистолет на ладони. Он был меньшего размера, чем пугач давший осечку. Оружейник, как истинный творец, старался не повторяться и каждый новый ствол у него выходил другим. Но, все они болели болезнью слабой надёжности и отчаянно косили мимо, а, других, настоящих, заводских пушек раздобыть им не удавалось.
Теперь, должно получиться. Подсознание, говорило, что опять произойдёт осечка, но руки уже дрожали меньше. А, Сион так и продолжал пассивно стараться врасти поганкой в бетон. Сваару, даже показалось, что он потерял сознание. Но, Петер ошибался Сион, впал в кататонию предсмертного транса. Так было лучше, он так долго страдал от своего малодушия, что природа сжалилась над ним одарив вариантом тихого помешательства. Хороший выход для любого смертника, а для него и подавно.