— Может, он т>т тоже деньгу зашибать захочет? — ехидно заметила я.
Мы-то с Кирой знали, что пацаны на своем балконе бизнес делали: пускали опоздавших в любое время суток, тех, кому не .улыбалось в толстой амбарной книге у бабы Даши каждый раз писать объяснительную - что, почему, как посмел. Днем у пацанов тариф был сотня, вечером - трояк. А что? Отличный мани-мейкинг, не хуже моего с Дэном. В общем, мы друт друга понимали. (Дэну, кстати, пацаны о балконе не говорили, я запретила, под страхом смертной казни - сгущенку терять не хотелось).
— Кирюхи на вас нет. И, кстати, где наш вантус?
— Пей давай, — вздохнул Мисак, — все вернем, мы честные.
— Угу, как же.
— Дождь, — уныло сказал Емеля, глядя в окно. — Чуто, это надолго. Хана лету'.
— Зато не жарко, — я отхлебнула еще глоточек... и на этом моменте летопись посиделок у соседей в моей памяти обрывается.
Мне снились голоса.
... не поили мы ее, она реально пробку' от бутылки понюхала и отру'билась! — гудел один голос.
... реально пробку! — поддакивал второй.
... умереть хотите, дерзкие? — рычал третий голос.
... мы ее даже пледиком ужрыли, чё?!
... да она сама расстроенная пришла! при чем здесь мы?!
... чем расстроенная?!
... да мы откуда знаем?! когда засыпала, порола что-то об одном проценте, ну' типа один процент из пятидесяти, но в нем вся соль, матешу не сдала, что ли?
Я пыталась опознать голоса. Первые два знакомые такие, а третий... милый, даже родной. Потом меня ку'да-то несли. Мне не хотелось переезжать с пацанами в другой блок. И я попыталась протестовать.
— Никуда ты не переезжаешь, — сказал милый, родной голос. — А спать будешь у себя. И я тут у тебя... на полу посплю.
— Это хорошо, — сказала я, всхлипывая. — Не надо сгущенки, просто обними меня покрепче. Мне так грустно. Я хорошая. Зачем они со мной... так?
— Ты хорошая, — сказал голос после паузы. — Очень хорошая. Самая лучшая. Я тебя люблю. Спи, Ёжик.
Меня укрыли чем-то мягким. Мне стало спокойно, тепло и уютно, я окончательно провалилась то ли в сон, то ли в усталое забытье.
Я проснулась резко, как от толчка. Села на кровати. В голове было ясно, вспомнилось все: и разговор Кристины и Кутихиной в магазине, и соображалово на троих в соседнем блоке. За окном шумел дождь, потоки воды лились по стеклу, свет от уличного фонаря и луны играл полосами на шторах. В этом свете лицо Андрея, лежавшего на полу на одеяле с руками под головой казалось очень серьезным. Глаза у него были открыты.
— Как ты меня нашел?
— У этих акробатов? Так это общага. Все всё обо всех знают.
— Да, все, всё и обо всех. Нам надо поговорить, — тихо сказала я.