— Эй! — в дверь мимо Мисака ворвался Емеля, вырвал у меня клубничку, ничего другого не придумал, как отправить ее в рот. Энергично жуя, поинтересовался: — Кукухой поехала? Тебе ж нельзя!
— Нельзя, — согласилась я грустно.
Гнатченко внимательно заглянул мне в лицо:
— А, понятно, депрессуха? Пошли выпьем.
— Мне вино тоже нельзя. Я от него сразу вырубаюсь.
— А водку? Ну так рванули! Все равно никого нормального, кроме тебя, в общаге не осталось. Одни преподы и аспиранты.
— Ну спасибо за комплимент, — вздохнула я, поднимаясь. — Клубники хотите?
— Возьми в качестве закусона. А ничего посерьезнее нет? Жрать охота.
— Могу макароны сварить, — я потрясла пачкой «ракушек». — И запечь с сыром.
— Нормулёк! — оживился Емеля.
В блоке у парней выяснилось, что неразлучных друзей расселяют по разным комнатам. Я сказала, что это хорошо: большинство блоков в нашем аппендиксе были для семейных преподов, гостиничного типа, две маленькие комнатки и крошечная кухонька, а Гнатченко и Каракян жили в однокомнатном угловом закутке, чуть ли не друг у друга на голове.
— Если в одном блоке поселят, в одной комнате, то хорошо, — сказал Мисак, вертясь у плиты и принюхиваясь к парку от макарон. — А сюда препода какого-то вселяют. Он один, без жены. Вроде будет вести инфотейнмент(*) по выбору и что-то еще. Ну чё, готово?
— Почти, — сказала я. — Что сидите? Разливайте.
* - способ подачи теле- или радиовещательного материала, который нацелен как на развлечение, так и на информирование аудитории
20
С водкой в тот вечер у нас как-то не срослось. Я долго скорбно смотрела в стакан, но отпить так и не решилась.
— Э-э-э... — протянул Каракян, понаблюдав за моими мученьями. — Я же говорил, девушкам - компотик.
И плеснул мне вина. Я повертела стакан в руке, глядя на лампочку через рубиновую жидкость, понюхала. Красиво, до щекотки в носу пахнет спелым виноградом. Отпила глоток. Сладко, терпко. Второкурсники уминали макароны с сыром, печально вздыхали и поглядывали в угол, где Эверестом возвышались мятые вещи и обувь. Вид у парней был похоронный.
— Да ну вас, — сказала я, — взбодритесь.
— Ты не понимаешь, Еж, — грустно сказал Гнатченко, — тут для нас особое место, место силы.
— Ага, — сказала я, чувствуя, как под действием домашнего «компотика» грызущие мой мозг мысли потихоньку отступают. — Знаю я, в чем ваша сила. У вас под балконом пристройка: спрыгнул на крышу - и считай, на улице. И обратно легко залезть можно, по решетке на заборе.
— Обратно зимой сложно, когда решетка скользкая, — Мисак сначала заспорил, потом вспомнил, что халява с неограниченным входом-выходом из общаги в любое время дня и ночи закончилась, и погрустнел. — Вот на фига пре поду такой маленький блок?