7.
В этом нынешнем своём более-менее сносном теле, даже хорошем, кроме зрения, я родился в этой же самой Москве, столице Московского княжества, России, СССР, РСФСР, РФ. Сочинять и записывать тексты про свои приключения начал лет с восьми. Очки начал носить с шести, с девяти до четырнадцати занимался дрессировкой собак, средним музыкальным образованием и чтением сотен разных книг. С восемнадцати лет начал сочинять сотни уродливых одинаковых депрессивных стихов и устроил панк-движение на костях агонизировавшего комсомола.
После окончания экспериментальной школы при академии педагогических наук я некоторое время лежал в приличной ведомственной психбольнице пограничных состояний, скрываясь от призыва на воинскую службу. Там я получил свой оригинальный диагноз - "поражение центральной нервной системы неясного генеза".
После я участвовал в деятельности одной анархо-синдикалистской группировки, часть лидеров которой со временем стали толстыми пропутинскими депутатами, а остальные подсели на их непрофильные бюджетные субподряды.
Затем, почти прямо с улицы, я попал в ведущий на постсоветском уже пространстве русскоязычный политический еженедельник. Я выезжал на места боёв и диктовал наблюдения по телефону, их печатали, я приезжал и радостно бухал. Чему я радовался? Наверное, был в шоке, как был бы любой нормальный молодой москвич, закончивший прекрасную, среднюю музыкальную школу, по классу виолончели, с учительницей неземной красоты.
Лишь позже, осознав реальное существование на белом свете множества людей, сознательно и бессознательно желавших моей незамедлительной смерти - при этом, не будучи даже лично со мной знакомыми - я получил экзистенциальную травму. Но экзистенциализм меня вскоре быстро подзаебал, и я стал обычным, немного разумным и почти всегда поддатым животным. Анаши я ещё не знал - но она уже вот-вот собралась мне помогать лечиться от спиртомании. Так и случилось.
В результате в двадцать пять лет мне пришлось закодироваться гипнозом от алкоголизма за сто американских долларов. Будь что будет - решил я и посмотрел в глаза гигантскому тюфяку-гипнотизёру, нашедшему себя в карьере мудака, прозябающего гипофизным вампиризмом на околпачивании личинок ужаса биомассы спивающихся конвейерных и блуждающих биороботов, подсевших на пойло. Сам он тоже явно подбухивал - но, как и все такие ушлые жиртресты-психротерапевты, знал меру. На такой-то вес это не сложно.
Сеанс прошёл успешно, я не пил почти год - хотя кодировался на три, но это неважно. Помню, я незамедлительно начал курить марихуану и гашиш, а также усиленно пережёвывать ЛСД и экологически чистые галлюциногенные поганки из-под Сергиева Посада. Под этим делом решил стать нобелевским лауреатом по литературе, для чего также стал знакомиться и со всевозможными стимуляторами и релаксантами - на ноздрю, по вене и с фольги. А также учиться в центральном нашем институте кинематографии на культового драматурга и последнего классика, чему там, понятно, не учили. Короче - вылупился на мир взглядом, не разделяющим жизнь и любовь с сексом, а работу с текстом.