«Я хотел бы знать, кто такой Джимми, - сказал Лиафорн.
«Не знаю, - сказал МакГиннис. «Я спросил старого пердуна, и все, что он сказал, было то, что Джимми был сукиным сыном и, возможно, ведьмой-оборотнем. Но он не сказал, кто он такой. Похоже, он полагал, что внук знает.
«Он что-нибудь сказал о желании подарить внуку что-нибудь ценное?»
Макгиннис покачал головой. «Черт, - сказал он. «Что у него было? Несколько овец. Здесь заложено его драгоценностей на сорок пятьдесят долларов. Смена одежды. У него не было ничего ценного ». МакГиннис задумался, единственный звук в комнате - медленный, ритмичный скрип его качалки.
"Что девушка, - наконец сказал он. «Дай мне посмотреть, правильно ли я догадался о том, что это такое. Она гонится за тем священником. Он бежит, а она гонится, и теперь она его поймала. Он взглянул на Лиафорна в поисках подтверждения. «Что об этом? Ты оставил ее там с ним?
«Ага», - сказал Лиафорн. «Вы все правильно поняли».
Некоторое время они думали об этом. В тишине вдруг зашумели старые каминные часы на полке за стулом Лиафорна. Макгиннис слегка улыбнулся над своим стаканом кока-колы. Но Макгиннис не видел этого, не видел поражения отца Бенджамина Цо, как Липхорн. Лиафорн задал священнику еще несколько вопросов о письме и установил, что отец Цо не видел никого из Голдримов и никаких следов собаки. А затем Теодора Адамс открыла заднюю дверцу машины, вынула свою небольшую спортивную сумку и поставила ее на землю рядом с машиной. Бенджамин Цо посмотрел на нее, на нее, глубоко вздохнул и сказал: «Теодора, ты не можешь остаться». И Теодора молча стояла, глядя сначала на него, а затем на свои руки, и ее плечи слегка опустились, и по мучительному выражению лица отца Цо Леафорн осознала, что Теодора Адамс, должно быть, плачет, а Лиафорн сказал, что «немного осмотрится», и ушел от этой борьбы двух душ, которая, как сказала ему мисс Адамс, не была делом племенной полиции навахо. Борьба была недолгой. Когда Лиафорн закончил свое праздное и бесплодное обследование земли за хоганом, отец Цо прижал девушку к себе и что-то сказал ей в волосы.
«Это такая женщина, - сказал МакГиннис, в основном про себя. Его старые слезящиеся глаза были почти закрыты. Лифорну нечего было добавить к этому. Он думал о выражении лица отца Цо, когда Цо сказал ему оставить девушку. Бог, которому поклонялся Цо, тогда был не более чем далекой абстракцией. Девушка стояла рядом с ним, теплая и живая, хотя на этой стадии Падения Отца Цо похоть не была его врагом. Враг Цо, подумал Лиафорн, будет сложной смесью. Оно будет включать в себя жалость, хотя, к сожалению, неуместную, привязанность, одиночество и тщеславие. Вожделение придет позже, когда Теодора Адамс захочет, чтобы это произошло - и тогда Цо узнает, как он переоценил себя.