Внезапно губы Талла перестали шевелиться. Он слегка повернул голову влево, нахмурился и прислушался. Затем Лиафорн услышал звук, который привлек внимание Талла. Он был слабым и несвязным из-за эха, но это был человеческий звук. Талл что-то сказал Голдримсу, его лицо было сердито. Голдрим взглянул на источник звука, теперь его лицо было обращено к Лиафорну в профиль.
Он покачал головой, что-то сказал и вернулся к работе. Лиафорн опустил бинокль и сосредоточился на прислушивании. Звук был высоким, пронзительным и возбужденным. Женский голос. Теперь он знал, в каком направлении найдет Теодору Адамс.
»17«
Лиафорн осторожно вернулся в лабиринт, кружа справа от тайника с припасами в другой рукав пещеры. Кальцитовые полы здесь находились на нескольких уровнях - резко опускались на целых четыре или пять футов с одной плоскости на другую - предполагая, что пещера неоднократно затоплялась, осушалась и повторно заливалась вниз в течение геологического времени. Темнота снова была практически полной, и Лиафорн осторожно нащупывал дорогу, не рискуя включить фонарик, опасаясь падения меньше, чем потери единственного преимущества. Далекий звук голосов тянул его. Впереди был намек на свет, неуловимый, как звук, который отражался и отражался, казалось, не ближе. Лиафорн останавливался, как и десяток раз, пытаясь точно определить местонахождение источника. Стоя, затаив дыхание, напрягая уши, он услышал еще один звук.
Это был царапающий звук, исходящий справа от него. Сначала это не поддавалось идентификации. Он смотрел в темноту. Звук приходил, приходил снова и снова - ритмично. Он стал громче и яснее, и Лиафорн начал различать в нем закономерность - секунду тишины перед повторением. Это было что-то живое, тянущееся прямо к нему. У Лиафорна внезапно возникла отвратительная интуиция. Собака упала со скалы. Но он не видел, чтобы она достигла дна. Она была живой, искалеченной, неумолимо тянувшимся за запахом Лиафорна. На секунду в логическом уме Лиафорна снова появился разум. Собака не могла упасть на триста футов с обрыва и выжить. Но затем звук послышался снова, теперь уже ближе, всего в нескольких ярдах от его ног, и Лиафорн снова оказался в кошмарном мире, в котором люди стали ведьмами и превратились в волков; в котором волки не падали, а летали. Он направил фонарик на звук, как пистолет, и нажал кнопку.
На мгновение не было ничего, кроме ослепляющего света. Затем расширенные зрачки Лиафорна приспособились, и фигура, освещенная лучом фонарика, стала отцом Бенджамином Цо. Глаза священника были зажаты от света, лицо дернулось от луча. Он сидел на кальцитовом полу, вытянув ноги перед собой, а руки за спиной. Его лодыжки были застегнуты чем-то вроде нейлоновой полоски.