– Я пришел к выводу, что при первом же удобном случае, нам нужно поговорить и разобраться в недоразумении, которое образовалось между нами. Тебя какая-то непонятная мне причина настраивает против меня, и я должен это выяснить, причем, не откладывая на потом. Я не люблю неясность, – Макс заиграл своими скулами и сделал лицо серьёзней.
Я поняла, что мое холодное отношение он воспринял, как нечто обидное в свою сторону. Несмотря на то, что я теперь понимала, что задела его своим холодом, я все же продолжала показывать свое безразличие, почему-то еще с большим упорством. Не знаю, насколько хорошо у меня это получалось, однако я старалась так, как только могла. Не обращая внимания на его слова, я продолжала наблюдать за Никсом, сидя на корточках перед ним.
– Он такой маленький и такой хороший. Он не может умереть, – я никак не могла справиться с эмоциями, которые снова взяли вверх надо мной и слезы снова дали о себе знать,– сказала я тихо и таким образом попыталась поменять тему разговора.
– Все будет хорошо. Он будет жить. Я тебе это обещаю, – успокаивал меня Макс.
Через час Никс открыл глаза и начал шевелить лапками, что меня очень обрадовало. Он и маленьким носиком начал шмыгать, что говорило о том, что он теперь будет в порядке.
– Он приходит в себя! – Радостно воскликнула я.
– Говорил же тебе, что он поправится. Я знал, – Макс радостно дотронулся до щенка и осторожно погладил его.
Я, наконец, вздохнула полной грудью, и на моем лице появилась улыбка, которой у меня не было с тех пор, как узнала о недомогании маленького щенка. Я, если и продолжала вытирать слезы, то это уже были слезы радости за щенка.
Ветеринар нам выписал целый список лекарств. Мы с Максом тут же их купили в аптеке и поехали домой. В село, мы свернули тогда, когда уже темнело. Никс сидел на моих коленях и с интересом смотрел в окно. Меня его оживленность очень радовала. На своих коленях я чувствовала биение его маленького сердца и меня это забавляло. Я довольно вдыхала воздух полной груди: нам удалось вовремя довести Никса до ветеринара и спасти его. Поэтому я была очень довольна собой и Максом. Больше всего я восхищалась Никсом, который не сдался болезни, и победил её. Только он еще был слаб, иногда опуская свою голову, засовывал свой нос мне подмышку. Потом снова у него просыпался интерес к окружению и смотрел кругом, иногда слабо шмыгая своим влажным носом.
На улице ливень слегка угомонился, но дождь не спешил уходить и хлестал всеми силами. По дороге домой, Максу пришлось включить дворники. Щенок с интересом наблюдал за их шевелением, а мы медленно держали свой путь в сторону села, где был расположен мой дом. Когда мы уже направились в сторону леса, я с удивлением спросила Макса: