Нужно было спасать ситуацию…
Закрытые шторы и нагретый спёртый воздух играли мне на руку. О чемодан они уже споткнулись, и он им сказал: «Здесь вас не ждут!». Осталось достать туза из рукава. А туз у меня был, да ещё какой!
Сейчас опять будет маленькое отступление, но я смею надеяться, что оно вас не утомит…
* * *
На заре становления предпринимательства в России, когда рынок был стихийным и «необъезженным», появилось множество различных капиталистических служб, и в том числе
– «Налоговая инспекция». Человеку из развитого социализма – который одной ногой вот-вот чаял себя в коммунизме – было крайне трудно объяснять: что такое «платить налоги», особенно после того, как в очередной раз обобрали население по-крупному.
«Кинули» – появилось тогда обобщающее слово. Его стали использовать как низшие, так и самые высокие слои населения. Мне оно режет слух.
Выживали, как могли. Зубами, мозгами, кулаками… Главное – выжили. А были и те, кто не выжил…
Я помню тоненькую учительницу музыки. Она жила в соседнем подъезде и преподавала игру на фортепьяно.
Играть на фортепьяно – была моя мечта. Мне было тогда пять или шесть лет…
В промышленном магазине с вселяющим надежду названием «Весна» было много отделов. Магазинов тогда было мало, поэтому повод зайти в мебельный отдел – а именно там продавались музыкальные инструменты – был всегда, хоть бы и по дороге в булочную.
Я трогала лак, гладила клавиши, а если не видела продавец – нежно нажимала на них, перекатывая пальцы по клавишам, как это делали музыканты на чёрно-белых экранах телевизоров.
В углу отдела стоял коричневый рояль. Пианино стоили от одной тысячи до двух. А рояль стоил пять тысяч. Он казался мне благородным оленем, а фортепиано – которые были вокруг – скакунами-конями. Там был ещё и зелёный с перламутром аккордеон, который стоил четыреста рублей, а ещё стояли на полках баяны, гармошки, гитары и балалайки…
Тоненькая учительница пришла к нам в детский сад для того, чтобы отобрать способных к музыке детей. Я была самая способная из всех способных.
Это был мой триумф: всю дорогу домой я тарахтела о том, какая я счастливая, скакала вприпрыжку, а пальцами играла на воображаемом пианино.
«Никакого пианино! Путь сначала научится на баяне. А то купишь, а потом оно будет стоять!», – это был мой первый крупный «жизненный отлуп». Отчим зарабатывал и тратиться на меня не хотел. Позже тоненькая учительница приходила к нам и уговаривала, чтобы я занималась у неё.
– У неё талант», – говорила она.
Но дело было совсем не в деньгах – отчим не умел брать назад свои слова.