Какие-то лица, шум, смех… падение с высоты – нет больше Нины… никого нет…
Долго-долго тянется непонятно что… вперемешку, в общей куче… одни цветные мечущиеся пятна… потом одни серые…
Дыхание учащенное и резкое, редкий нитевидный пульс… Минута, две, три… Останов, ничего в сознании – пустота…
…Вдруг охватило ощущение отвратительной неловкости. Едва ли не прокричала:
– Нет, нет, нет....
Выскользнула из объятий.
– Что случилось?
– Ничего не случилось.
– Так не бывает.
– Бывает.
– Завтра придешь?
– Нет.
– Хочешь, встретимся в субботу?
– Нет, не хочу.
Посмотрела на него – сбитого с толку.
– Ты не понял, мы закончили с тобой отношения.
– Почему? – спросил озадаченно.
Глупый вопрос того, с кем расстаются навсегда.
Выбежала в прихожую.
В прихожей – шарф, плащ, перчатки.
Хлопнула входной дверью – с досады, не любя себя, ненавидя себя…
***
В другую входную дверь торопливо вставила ключ, торопливо повернула два раза.
Подумала с облегчением: «Наконец—то я дома».
– Никита! Надя! Как вы тут без меня?
Тишина пронзила насквозь.
Уронила сумку и бросилась в комнату. Застыла посередине.
На полу возле окна среди осколков зеркала валялись синие томики Чехова. Рядом лежала пустая рама.
Через силу подошла к кровати.
Никита Николаевич спокойно спал, аккуратно сложив руки на груди. Его заострившийся восковой нос смотрел строго в потолок, рот был приоткрыт. На животе лежала пустая четвертушка бумаги.
Постояла, глядя на мужа, до конца не осознавая случившегося, пока что ничему в себе не давая воли.
Четвертушка в клеточку выбивалась из контекста. Осторожно взяла ее, машинально хотела смять. Но не смяла, а посмотрела на оборотную сторону.
И вот только теперь…
Присела на кровать, сорвала с себя шарф, накрыла холодные руки мужа своей рукой.
«И я тебя, и я тебя…»