Теперь, по-прошествии времени, я с грустью думаю о моей первой, «непутёвой» бабке и о моей мамке, путёвой, но вряд ли ходивших тогда в парикмахерскую, просто сделать прическу к приходу мужа. Когда с этим мужем второй бабки жила первая, ей досталось не то время, не те возможности. Ей досталась куча ребятишек, работа до изнеможения и война. Теперь моей непутевой бабке делать прическу было не для кого, а моей мамке некогда и негде. Парикмахерских на пароходах тогда не было, а вьюжными зимами, крутясь между детьми, топкой печи и готовкой обеда ни у кого из женщин нашего небольшого Затона не возникало желание долго ждать редкий автобус на продуваемой ветрами остановке, потом ехать в промерзшем автобусе в город. Искать парикмахерскую, сидеть там в длиннющей очереди, чтобы тебе накрутили волосы на обжигающие бигуди или сожгли их щипцами. Все эти радости уже вполне испытала я, когда мы с одноклассницами, по достижении старших классов, подвергали себя экзекуциям с палением наших волос, ушей и шей. Но что ни сделаешь ради своей несказанной красоты перед танцами в нашем незабвенном клубе. По накалу страстей, мечтаний, надежд, вполне могущему тогда поспорить с современными элитными клубами.
Но это потом. А сейчас я впервые вижу этакую красоту, потрясшую меня до глубины души, на голове яркой тети, которую дед назвал бабушкой Ниной.
Я смотрела на новую бабку во все глаза, чем, наверное, и заслужила её благосклонное ко мне отношение. В мой первый приезд в дом деда меня поразило всё.
Я помню почти до мельчайших подробностей красивую русскую печку, большую, внушительную, где новая бабка варила щи, пекла чудные коврижки и где она мыла нас.
Я помню расположение и убранство большой кухни и огромной залы, где все спали и торжественно обедали супом из собственной курицы и пили чай из самовара, огромного и красивого, для которого в наши приезды мы, детвора, собирали сосновые шишки из соседнего небольшого соснячка.
Дед торжественно засыпает шишки в самоварную трубу и качает воздух сапогом. Самовар начинает гудеть и пыхтеть, у печки колдует бабка Нина. И вот мой любопытный нос чует незнакомый, завораживающий меня дух.
На мое:
– Что это так вкусно пахнет?
Я слышу:
– Коврижка.
Как что-то пропустить! Я верчусь у обоих под ногами.
Наконец дед несёт поспевший самовар в залу, на стол, бабушка вынимает коврижку и ставит её, огромную, пышущую здоровьем, источающую необыкновенный аромат. Ненадолго я даже выбываю из действительности
Так я познакомилась с дедом, бабкой Ниной и коврижкой, оставшийся в моей памяти ароматом дома моего деда.