Она ела с наслаждением эти липкие ягоды и одна упала из кулька, и прокатилась по всему платью, упав на землю, и подняв несколько пылинок.
Моя аккуратистка-дочь заплакала, ей было жаль обновки, за которой мы с ней выстояли длинную очередь в «Детском мире», и в её небогатом детстве покупка его была для нас событием. Я утешаю её, но отстирать платье так и не получилось.
Я металась во сне, и видела слёзы моей милой дочки и моей мамки над этим платьем.
Я искала слова утешения им обеим и … не находила. Боль потихоньку ушла, а грусть осталась со мной навсегда. Она спряталась, но иногда всплывает, когда я чему-то радуюсь. И иногда боль от того, что я не смогла их утешить, бередит мне душу.
Но память спешит вскоре утешить меня.
И я вижу старинные своды белоснежных бывших купеческих особняков, колоннады знаменитого Гостиного Двора, чудесный, лучший в России Ботанический сад с прорисовывающимся сквозь ограду зданием старинного университета, где работал знаменитый ученый, папин двоюродный брат.
Его интересные рассказы пройдут мимо нашей памяти, а наше глупое детство и всепоглощающая любовь к мороженому, к тому мороженому, застрянут в этой памяти навсегда. Как и аромат таежной липко-сладкой черемухи.
А пока! Столько еще интересного.
Уже довольно поздно, Вовка спит. А я еще не сделала вечерний обход своих присутственных мест. Надо успеть, а то мамка загонит спать. Но мне навстречу идет она сама:
– Пойдем, надо примерить! А то осталась ты без платья, а завтра твой день рождения.
Я бегу с мамкой в её багажную кассу. Здесь стоит машинка, она всегда берет её с собой.
Мамка шьет мне юбку. Черную в складку. Белая кофточка уже висит наживуленная. Я меряю обновки. И остаюсь с мамкой, как уйти, когда я нужна. Сколько платьев в моей жизни мамке приходилось шить как царевне – лягушке за ночь. Как я сейчас понимаю, это были весьма незатейливые прикиды. Но, слова мода, подиум! Мы тогда понимали лучше слово – новое. Так я и уснула в мамкиной каюте на узеньком диванчике, впрочем, для меня он был в самый раз. Утром я проснулась довольно поздно. Мамки не было. Но вот она открывает дверь. С ней Вовка, он уже одетый. Мамка сегодня в честь моего дня рождения сама одела его. Они принесли поесть от тети Лены – поварихи. Мы пьем какао из жестяного чайника и заедаем его хлебом. Вкусно! Накормив, мать выпроваживает нас со словами:
– Идите, мне надо работать! Да смотри, Верка, не извазюкайся!
Получив напутствие, гордая от одетых обнов, я степенно иду, держа Вовку за руки. Но скоро ему это прискучило и он удрал вниз, в машинное отделение.