На пристани наша юная, усталая мамка замечает издержки наших парадных одеяний.
Видать, её нервы дают слабину, она лупит меня братовой курточкой. Мне не больно, но ужас охватывает меня от её слов, что платью моему пришел конец.
Наши губы, щеки, руки и еще многое чего в черемуховых пятнах, которые даже с рук еле смываются уже в рейсе через несколько дней.
Мамка ругает нас и плачет над тазиком с безвозвратно погибшим нашим «парадом».
Подлая память частенько держит меня перед этим слайдом воспоминаний. Моя мамка над тазом в постирочной. И мы пытающиеся тереть, что есть силы, вместе с ней.
Такого красивого, белого, шелкового платья у меня никогда больше не было. Было из штапеля, маркизета, но почему-то я никогда не хотела платья из шелка.
Мы по-прежнему каждый рейс ходили есть мороженое. Но уже никогда я больше не вытирала руки о свою одежду, какие бы липкие они не были.
Бумажные салфетки? О чём Вы?
А мама никогда больше не покупала нам билеты в Ботанический сад.
По времени же мы успевали что-то одно, либо в сад, либо мороженое.
Я никогда, нигде больше не ела такое мороженое. Я думаю, его просто нигде не могло быть.
Уже в средних классах, мы плавали с отцом без мамки.
Примчась на знакомое место встречи с чудом, мы обнаружили в знакомых киосках, у знакомых арок тех же теток, торгующих мороженым. Но … бочек не было, мороженое доставалось уже готовое из коробок, и было оно самого обычного вкуса, как везде. Больше, подъезжая к Томску, наше сердце не ёкало в предвкушении неземного вкуса.
И нам не хотелось бежать вприпрыжку за счастьем.
Подсознание подарило мне подарок, взамен утраченного чуда, и показало мне то, что запомнило оно, а не я.
Я вижу юную мать двух детей, спешащую с замурзанными детьми в одежде заляпанной черными пятнами и разводами, на которые осела пыль, и сияющие от великого счастья глаза этих двух мурзиков, с восторгом слизывающих божественный сок счастья детства.
Когда много – много лет спустя провидение повторило этот день для меня вновь, я долго не могла уснуть.
Был чудесный августовский день. Мы шли с моей малышкой в наш красивый зоопарк.
Я вдруг увидела его вход, похожий на тот арочный вход моего детского счастья, как будто время повернуло вспять. Около него сидели тетки и продавали в кульках … черемуху.
Я купила дочери и себе, но черемуха не дотягивала до эталона. Она была и поменьше и не такой сахаристой и сочной. И не таежной. На моей дочери было одето новое белое шелковое платье с мелкими незабудками. Дочь не знала, что раньше, когда деревья вокруг меня были большими, тогда черемуха была сочней и слаще.