Бабушка с артельным смеются:
– Станция это такая, Тайга сортировочная.
Мы шарахаемся от паровоза к грузовику. Глаза у меня по полтиннику. И я невольно висну на бабкиной юбке.
Наконец, стало потише и поспокойней. Появились какие-то огромные дома без окон и длиной в несколько наших бараков.
–Слава богу! Пришли!
–Бабушка! А куда мы пришли!
–Как куда, на склады!
Мы заходим в один из них, и я понимаю, что кроме фундамента, есть и еще сооружения, не уступающие фундаменту по своей основательности.
Кругом огромные стеллажи с коробками, банками, бидонами и еще с тем, чего я и назвать не знаю, как.
Артельный Петька достает какую-то бумагу и подает её дядьке в синем халате. Дядька долго читает.
И ведет нас к полкам, командуя, что артельному можно брать.
Тот достал большой, припасенный, мешок и аккуратно водружает туда все, что ему дают. Иногда они спорят с дядькой. И тогда бабушка говорит:
–Ты, мил, не скупись. Сам знаешь, редко нам что перепадает.
Дядька уламывается нашей командой и выдает бабушке что-то очень нужное в большой коробке. Такой, что и в мешок не помещается.
Мешок большой заполнен, и бабушка достает свой самодельный мешочек. Туда складывается совсем важное, поясняет мне бабушка.
Вся эта важность меня не очень занимает, мне запрещено здесь бегать, но я верчу головой, пытаясь разглядеть, а что там, высоко-высоко на полках. И низко-низко, на полу под полками.
Наконец, мы двигаемся к выходу. Дядька напоследок опять что-то пишет. И велит артельному взять тачку:
– Не донесёте, ведь! Надо же, бабу прислали! Что, мужиков больше нету.
Бабушка берет инициативу в свои руки и говорит:
– Степаныч! Ну, ты же сам знаешь, как мужиков посылать, то масло постное забудут, то крупы.
А мне готовь потом с «таком». Ты же нас давно знаешь! Нако тебе гостинцев!
И бабушка передает ему узелок, пахнущий тестом и рыбой.
– Ну, Васильевна! Ну, как тебе отказать!
– Так и я тоже тебе говорю!
Мое внимание переключилось на тачку, которую наш артельный подогнал:
– А меня прокатишь?
– Куда без тебя!
Тут вмешивается бабушка:
– Нечего её такую здоровую таскать! Сама дойдет! Спасибо тебе, Степаныч! Прощевай до следующего захода!
Я было приготовилась возмутиться, меня же Петька – артельный, сам, согласился везти.
Да тут Степаныч вдруг говорит:
–Ты, Васильна, погоди. Девка-то, чай твоя внучка? Шустрая, молодец!
Степаныч подходит к каким-то коробкам, сворачивает из бумаги кулёчек и сыплет туда конфеты. Я начинаю понимать, что это дело неплохое. И двигаюсь к нему поближе?
– Ай хитрюга! Сообразила! На-ко тебе гостинцу от меня!
– Спасибо, дяденька!– я тушуюсь, стесняюсь, но желание посмотреть, что же там, пересиливает.