Зима пришла суровая и снежная. Морозы стояли за сорок. Иногда нам говорили, чтобы мы завтра не приходить в школу, т.к. мороз очень сильный.
Это было счастье, подаренное нам просто так, даром. Мы дружно собирались почти всей школой, поклассно, вместе с нашими меньшими братьями и сестрами на яру у клуба и катались с него вниз, выезжая на реку и соревнуясь в дальности заезда. Ветер свистел в ушах, обжигающий снег облеплял нас с головы до пяток. Наши шапки, завязанные под подбородкам на обувных шнурках, представляли собой шлемы древнего воинства, и блестели на солнце своим ледяным панцирем. Наши рукавицы трижды мокрые и трижды покрытые льдом из снега, растаявшего от жара наших рук, наши штаны, сшитые нашими мамками из чертовой кожи, как и рукавицы трижды заледенели. Снег в валенках наоборот растаял и хлюпал при беге. Наши шеи, торчащие из побеленных снегом и льдом воротников, не знавших, что такое шарф, были дубового цвета и жарили нас теплом замерзающей плоти. И, только, солнце, клонящееся к закату, констатировало конец нашему иерихонскому светопреставлению.
Мы дружно разворачивались в сторону поселка. И армада санок выбивала музыку победного шествия ледяных фигур. Ближе к дому наше шествие заметно ослабляло стремительность нашего татаро-монгольского продвижения. Мы шли уже скованные, окончательно застывшими на морозе штанами и рукавицами. Перед самым домом мы не могли себе позволить даже рысь, спеленатые морозом.
И…! Мы дома. С трудом стягиваем рукавицы и валенки, обледеневшие снаружи и внутри, пальто. Наши штаны стоят колом. Начинающие оттаивать у печки чулки жгут холодом коленки. Наконец, мы одели наши байковые, теплые домашние одежды, и тогда холод взял реванш. Уже здесь, дома, пока мы стягивали с себя ледяные доспехи, он пробрался в самую глубь нас и колотил нас изнутри. Мы почти прижались к раскаленной плите, но это не спасало нас от трясучки внутри. Наша мамка уже пришла с работы из караванки, и жарила блины. Мы не могли ждать, когда она снимет очередной блин, и хватали его голыми руками, подцепив за середину. Мы насыщались как динозавры, выжившие после оледенения. Постепенно тепло возвращалось в нас по мере нашего насыщения. И мы рухнули на свои кровати. Я еще сквозь закрывающиеся веки вижу радужный свет вокруг нашей лампочки. И, наконец, тепло прокатывается по всем моим жилам. Мамка развесила на веревке около печи наше обмундирование. И жарит блины отцу. В доме тепло. Вовка сопит потихоньку во сне, и мамка укрывает его поверх одеяла своим «пальтом».
Я еще слышу, как пришел отец. Слышу, как он говорит: