–Кто главный зачинщик? Признавайся во всём! И ты не пострадаешь,– сверлил меня черными глазами, сбежавший от армий союзников самый опасный нацист – фантазии работают безупречно!
Каменное лицо Генриха Мюллера как обычно не выражало никаких эмоций. Дурак, ведь сейчас я чувствовал себя настоящим героем сопротивления. Наша схема обмана была сложной и многоступенчатой, расскажи ему всё, расстреляли бы почти весь персонал. Школьный опыт научил: надо брать всю вину на себя, да с таким видом, что будто совершенно не виноват. С вызовом, с нотками бравады несправедливо обвиняемого! Конечно, он не поверил моему признанию, хотя я действительно был одной из ключевых фигур кассовых недостач. Он спокойно пообещал разделаться с нашим конкурентным синдикатом. В другие времена меня просто расстреляли бы, но сегодня дело закончилось только обидным прозвищем: «доктор в полцены!». Я действительно обиделся, потому, что продавал билеты в треть цены! А некоторых друзей вообще бесплатно пропускал. Опять чудовищная несправедливость! Одним словом работал на трех фронтах, поглубже прятался от личной жизни. К восьми утра приходишь, в двадцать четыре возвращаешься. Отличный распорядок дня, когда ничего кроме работы не видишь и не хочешь видеть. Ничего особенного, почти как обычный рабочий день у любого жителя Москвы. Столичный счастливчик. Москва! Но я здесь, в Ростове-на- Дону, поэтому счастья совершенно не ощущаю, как официальной зарплаты в клинике. Сотни девушек приходят на каток, некоторые даже влюбляются. Эта грустная, другая худая, третья молчит – всё не те! Не Она, видно не любит другая Она коньки. Приходят девушки отдыхать, кататься не умеют; мышцы слабые, связки жесткие; падают, ломаются кости. Вот и моя работа пригодилась. Шина, лед, машина скорой помощи. Вытираю девушкам слезы с лиц своими руками, шучу, желаю скорого возвращения, и полегче им боль свою переносить. И мне вроде уже полегче, тоска за Ней сморщилась, прогрызла в душе норку и где-то там, в подполье шуршит, редко тревожит. И не могу я поймать тоску, сердце же в клетке, заперта раненая любовь на замок. Песня эта, печальная гремит на весь ледяной дворец. «Touch and Go» – «Коснись меня и уходи». Всё напоминает о Ней, не получается у времени вылечить меня. Может у времени диплом фальшивый, лечением без сертификатов занимается. Распустил кто-то слухи про время, а я доверился. Жду, но видимо напрасно. Ледовый сезон подходил к концу и начался обратный отсчет. Конец моей прошлой жизни. Гремят динамики грустной песней. «Десять. Поцелуй меня в губы»,– прохладный ветер ледовой арены освежает горячее лицо. «Девять. Запусти пальцы в мои волосы»,– поворот и теперь ветер прижимается к спине мягким гамаком. «Восемь. Прикоснись ко мне… медленно»,– холодные лезвия с силой прижимаются ко льду, мгновенно превращая его в воду. «Семь. Замри… Готов перейти к шагу номер один?..» – я замер, оттолкнулся и инерция понесла меня на одной ноге. «Шесть. Губы…»– я почти забыл как пахнут Её губы. «Пять. Пальцы…»– я почти забыл тепло Её рук. «Четыре. Игра…»– моя игра в любовь закончилась, я заблудился по пути к Её сердцу. «Три. Номер один»,– нет, я номер «ноль» – прости, написала Она в последнем письме, что все так… И любимым не был… Не был для меня никогда.