Иногда Лачи прерывала рассказ, чтобы прикурить новую сигарету. Делая затяжку, она прикрывала глаза, мысленно возвращаясь в то время, о котором сейчас вспоминала, и, выпустив струйку дыма вверх, продолжала:
–Света вошла в этот дом совершенно обессиленная. Мы не стали приставать к ней с расспросами, накормили и уложили спать в маленькой комнате. Было ещё не поздно, и Данька остался играть с нашими детишками, а когда и он уморился, просто отнесли его в постель к матери.
До полудня я не решалась разбудить гостью, но, когда услышала плач Даньки, всё-таки вошла в комнату. Света спала, уткнувшись лицом в подушку. Малыш, плача, пытался её разбудить. Я подошла и потрогала спящую девушку за руку. Рука была холоднее льда. Света умерла несколько часов назад.
Какой ужас я тогда испытала, словами не передать… Схватив Даньку, я бросилась прочь из комнаты, позвала всех, кто в тот день остался дома.
Что же делать с малышом? Нужно было как-то возвращать его родным. Про Свету кроме её имени, мы ничего не знали. Выяснилось, что никакой сумки при Светлане не было, вероятно, её украли там, у перехода. Легко обокрасть человека, когда он ничего вокруг не замечает. Не нашли мы и документов ни в коляске, ни в карманах одежды. В милицию обратиться не рискнули, они всё на нас и повесили бы, и смерть девушки, и кражу её вещей.
Когда вечером вернулась из Москвы Радыма, она рассказала нам всё, что успела узнать о Свете от неё самой, пока накануне они в электричке ехали. Оказалось, что нет родных у Светланы, и некому её оплакивать. Тогда и решили мы: коли Данька круглой сиротой остался, то лучше пусть он у нас живёт, чем в казённом доме. Места у нас много, и кусок хлеба всегда найдётся.
Так и остался у нас Данька жить. Радыма его сыном считала, своих детей у неё не было, хотя за сорок лет уже перевалило. И так ей понравилось быть матерью, что через год и сама родила. Вот такая хитрая штука эта природа… (Цыганка помолчала немного). А Свету мы похоронили, по всем христианским правилам.
–А как же Данька в детском доме оказался? – спросил Игорь, пока Лачи закуривала очередную сигарету.
–Заметила бабка из соседней деревни, что вместе с нашими ребятишками бегает на речку светленький мальчонка. Ну и подумала, что украли мы его, – цыганка поймала взгляд Игоря и покачала головой, – а что ты удивляешься, разве самого в детстве цыганами не пугали?
–Нет, – ответил Игорь.
–А вот в нашем краю пугают, мол, не уходи далеко, а то цыгане украдут. Глупость какая, у нас своих детей хватает. Так вот, – продолжала Лачи, – понаехала милиция, Даньку увезли. Он так плакал, так плакал, как только сердце моё не разорвалось… Меня допрашивать стали, а я грех на душу взяла, соврала, что прибился он к нашим мальчишкам совсем недавно, несколько дней назад, что мы сами собирались к властям обратиться, да не успели. Про Свету ничего не сказала, чтобы беды нам не вышло, а сама все глаза выплакала про Даньку. Очень мы его полюбили, очень все переживали.