— Ну давайте поговорим! — хмыкнул Андрей, но я придержала его за руку, и потянула на себя.
— Андрей. Я, правда, прошу тебя: будь с ними помягче! Пожалуйста!
Громов кивнул, и они с отцом вышли на крыльцо, а мы с мамой остались стоять в гостиной. Я показала Артему кулак, чтобы брат даже не думал лезть грязными руками в торт. Очень уж он любил хватать пальцами крем, и слизывать его.
— И о чем они будут говорить? — занервничала мама.
— Обо мне, конечно. В конце концов, я — ваша дочь, и папа должен с ним побеседовать.
А если уж быть совсем откровенной, папа должен был сам отвечать за свои художества!
— Ох, хоть бы ничего не случилось!
— Мама! Да что может случиться? Я попросила Громова не хамить папе, а в остальном — не подерутся же они!
— Это ведь Андрей Громов! — округлила глаза мама.
— И что? Кто он вообще такой? И почему вы с отцом так его боитесь?
— Я же говорила тебе…
— Да-да, — раздраженно перебила я. — Бандит. Только не очень я в это верю. Ну помогает он бизнесменам, крышует их или охраняет — так это разве бандит?
— Ты разве не знаешь? — мама, кажется, перестала волноваться за отца, и обратила на меня все свое внимание. — Ему же весь город принадлежит! Хочешь бизнес открыть — сначала не в налоговую, а к нему. Все притоны тоже Громову принадлежат: стриптиз, казино… бордели. Если с кем нужно разобраться — угадай, к кому обращаться нужно? Побирушки, которые около церквей стоят, тоже на него работают. Странно, что ты ничего этого не удосужилась узнать, находясь с Громовым рядом.
«Все-равно, не верю!» — подумала я, и как раз в этот момент с улицы вернулись довольный Андрей с обескураженным отцом, а также во всем своем великолепии из комнаты вышла бабушка.
Андрей
— Слушаю, — я закурил, облокотившись о стену дома.
Эдик стоял на ступеньку выше, и мялся, не зная, что сказать. Неужели будет нотации читать? «Чтобы руки не распускал!», «Не вздумай обижать мою дочь, иначе урою!»
Было бы забавно послушать!
— Ну! — поторопил я, сделав еще затяжку.
Эдик продолжал медитировать на мою сигарету. Я скривил губы в отвращении — ну и мужик, одно название! Размазня похуже моего продажного братца, но с Олегом есть надежда, что хоть повзрослеет, а этот то уже вырос… на четверть века постарше меня будет!
— Что ты хочешь от моей дочери?
— Тебе то что?
— Марина — моя дочь, и я имею право…
— Не имеешь! — отрезал я.
Интересно, попытается врезать мне, или нет? Даже хочется, чтобы попытался! Выбить бы из него все дерьмо, избить до крови, до месива…
Знала бы Марина, насколько сильно я не люблю ее родителей!