- Не на войну уходит! - сказал майор. - Вернется через три недели. И нечего нюни распускать! Верно я говорю, Олег?
Олега кивнул сквозь набегающие слезы.
- Ну-ну, крепись, сын! И помни: ты - будущий офицер!
- Он, между прочим, клоуном хочет стать! - дерзко сказал Пашка.
Это была чистейшая правда: именно клоуном. Но отец уже решил давным-давно, кем будут его дети. Спорить с ним было опасно. Во всяком случае - сейчас. "Вот вырасту!.." - думал Пашка.
- Замолчи! - приказал отец. - Он будет офицером. А ты будешь не знаю чем! Вполне может быть, что и клоуном!
- А и хотя бы?! - снова надерзил Пашка.
- Молчать! А то никаких турлагерей тебе не будет!
И Пашка замолчал, откладывая все свое несогласие и все дерзости до той поры, когда вырастет. "Уж тогда-то я ему все, все скажу!.." - думал Пашка. А сейчас очень хотелось в турлагерь.
Провожать Олегу они, конечно, все равно пошли. Но провожали, прячась за заборами. Потому что отец стоял на балконе и наблюдал. И даже отойдя от дома довольно далеко, Пашка не решился выйти на открытое пространство и пойти рядом с братом. Олега был у отца любимцем, и, затосковав вдруг, майор вполне мог выбежать на балкон с биноклем, чтоб проводить сына прощальным дальнобойным взглядом, может быть даже застланным тщательно скрываемой ото всех слезой умиления... И о какой гнев испытал бы он в тот миг, обнаружив внезапно, что, несмотря на запрет, старший оболтус все-таки вышагивает рядом с будущим защитником отечества!..
Рядом с автобусами толпились мальчики, девочки и их родители, было шумно и, в общем, весело.
- Ну вот... - сосредоточенно сказал Славик.
- Да... - согласился Пашка.
Оба чувствовали себя предателями.
То есть, если разобраться, они ну совершенно ни в чем не были виноваты! Разве это не они так старались, уговаривая маму?.. А папу не поуговариваешь, это же ясно!.. Но вот стоит этот несчастный, отправляющийся в пионерский лагерь Олега, молчит и не смотрит... И Славик с Пашкой почему-то чувствуют себя предателями.
На небе солнце, вокруг - середина лета, впереди - целая жизнь!.. Но на душе у рыжего всеми брошенного Олеги тьма и лед. И что ему до будущей жизни. "Предатели, предатели, предатели!.." - думает он.
Так они стоят втроем у автобусов. Молчат. А рядом кричат надсадно:
- Манаков! Где Манаков?! Он пришел?
- Это же тебя! - сказал Пашка.
И Славик подтвердил:
- Вот именно!..
Олега будто не слыхал. Стоял и глядел под ноги, а потом, не прощаясь, ушел в гомонящую толпу отъезжающих.
- Подожди! - заорал Славик. - Ты чего дуешься-то! Мы к тебе приедем!