Уфффф!.. лучше не надо об этом!
— Слишком горячий кофе для такой тонкой чашки, — сказал Марат четыре года назад. Кофе как кофе, но вот ложечка, которая его помешивала, — этт-о я вам доложу!!! Мы сидели на террасе у театра в начале июля и пили кофе из на редкость красивых чашечек.
— Doamna Sperantza, doamna Sperantza!!! Nu plecati!! Mai avetzi inca ultima eshire pe scena!! — кричали у нас над ухом, зовя обратно актрису, вышедшую из дверей театра.
— Госпожа Надежда, госпожа Надежда!!! Не уходите!! У вас ещё последний выход на сцену!!
Мы все хотим что-нибудь сделать вместе.
Когда-нибудь. Что-нить такое — нерадиоактивное, но с формой крыла пригрезившейся когда-то птицы, уносящей нас отсюда навсегда. Очень трудно быть настолько хитрым, чтобы хотя бы несколько лет прожить без надежды.
Почти невозможно. Какие уж тут надежды — успеть бы хоть что-нибудь, пока этот атомный реактор не завёлся безвозвратно на полную катушку.
Вот! Я вспомнил.
Митя прислал www своего друга Серджио.
Я туда залез.
И напоролся на этот уран.
Портреты. Лица пожарников, легионеров, горных стрелков, спасателей…
Там было что-то невыносимо знакомое. Я только увидел и — сразу захотел свалить с этого сайта героев.
Но не смог сразу. Я никогда не видел на картинах такого реального отпечатка — окончательности. Такого последнего отсвета — бликов от нездешнего источника.
Эти лица — маски для финала.
В этих масках глаза в глаза встречают смерть.
Нахуй, нахуй, нахуй, блятть!!!
Он наверняка наркоман, этот Серджио…
наркоман смерти… эти, блять, мисимовские выкормыши! — хули ж вы там по парижам сидите! — добро пожаловать на родину, сыночки — там вас уже новый Стальной Папа заждался. Мне вот как раз четыре года назад мирового масштаба антрополог, отсидевший по диссидентской статье, сказал, что Стальной Папа по антропологическому своему типу — небывалый папик в России.
Он — типа Наполеона. И антрополог собственноручно проголосовал за него четыре года назад.
Нахуй-нахуй-нахуй!!!
Четыре года назад я решил, что буду жить.
Жить — это самое главное.
Жить-жить-жить! Но портреты Серджио меня дёрнули чем-то более мучительным, чем искусство поджечь себя, как бутылку с термитом… что-то… что-то совсем недавнее… я потянулся к полке и достал фотографию.
Три дня назад я сфотографировался на визу.
Моя фотография была похожа на его портреты.
Нет, я не похож на героя.
Просто — такая же маска.
Маска человека, который знает, что он умрёт.
Ты честный художник, Серджио.
Спасибо за будильник!
Вот! Только поэтому я жив до сих пор — потому что точно знаю, что умру.