Так что, какой с меня спрос? Дитя "лихих девяностых", воспитанный на океане "чернухи", льющейся из телевизора и интернета, и живущий во времена всеобщего воровства, возведённого на государственный уровень. Ни о каких кумирах и идеалах мы с самого детства не думали и не мечтали. Это в СССР спроси любого школьника, кем он хочет стать, так прослезишься. Лётчики, космонавты или моряки, это вам не депутаты, олигархи и блоггеры. Может, оттого я и не могу проникнуться советским мировоззрением, что мой бывший мир гораздо более циничен и прагматичен. А ещё меня бесит ежедневная ложь коммунистической пропаганды, до сих пор на словах и лозунгах строящей коммунизм.
* * *
— Ну, что, готовы? Нос выше и помните — мы лучшие!
Наконец-то мы дождались своего выхода. По результатам жеребьёвки нам предстоит выступать третьими. Как по мне, так это далеко не самый плохой расклад. Основные соперники ещё не выступили и мы своей песней постараемся так задрать планку выступлений, чтобы ни у кого из них и надежд особых на победу не оставалось.
На всё про всё у нас есть целых три минуты. Ровно такой лимит времени отпущен правилами конкурса на одну песню.
Первая минута у нас шаманская. Я очень тихо пою на низких нотах, максимально точно концентрируясь на сложной технике мелодии. Тихо петь сложно. Гораздо сложней, чем в полный голос. Моё пение перекликается с мелодией Галкиной флейтой Сякухати. За нашими спинами понемногу оживают танцовщицы, одетые в тёмные накидки, расшитые серебряной паутиной, со стилизацией под летучую мышь.
На второй минуте к моему пению присоединяет свой голос Галина, и мы сразу же с ней уходим на октаву выше, добавляя себе громкости. Настин ансамбль водит причудливый хоровод, всё больше и больше ускоряясь. Но вот звучит несколько резких аккордов оркестра и всё вдруг меняется.
Темп сразу же вырастает вдвое.
Тёмные накидки танцовщиц отброшены в сторону и девчонки взлетают над сценой в сложном танце ног и мелькании белых кроссовок.
Мы с Галкой, во время короткого проигрыша, тоже подключаемся к танцу, став на шестнадцать тактов не певцами, а танцорами.
После проигрыша, мы, работая уже в полный звук, взлетаем голосами ещё выше и сейчас слушателям кажется, что это уже предел не только наших, но и человеческих вокальных возможностей. Не тут-то было. Впереди у нас модуляция на целую квинту, а это целых три с половиной тона вверх. Последний припев заканчиваем на долгой и высокой ноте, которую на последних четырёх тактах поднимаем ещё на терцию вверх и начинаем в двухголосии её раскачивать глубоким синхронным вибрато.